Поздняя латинская поэзия

Топчет зловонная тварь на лугах амвросийные травы;
310 Неразличимо пестра, сливаясь из тысячи красок,
Мчится гирканская там, родивши от ветра, тигрица,[1081]
В осиротелом бегу стремительней яростной бури.
В Африке выпало жить антилопам с прямыми рогами,
В полых расселинах гор угнездилось драконово племя.
315 Всех пород семена рассеял всевышний по свету,
Смежно сблизив одни, отстранив друг от друга иные.
Даже сама земля разнородна в щедрых дареньях —
Индия в недрах глубин растит драгоценные камни,
Жемчуг, белый, как снег, родится из Красного моря,
320 Славится Вавилон зеленой и красною яшмой,
Честь Персидской страны — драгоценные камни прибрежий,
Розовою красой горит фригийский карбункул,
Ткань расстилает Китай, из непряденых тканую нитей,
На цезарейских полях кусты слезятся бальзамом,
325 Из амвросических слез несравненным дыша ароматом;
А в финикийской земле, подальше от берега моря,
Греясь под солнцем, растет киннамом, а без этого солнца
Ни киннамомов бы не было в ней, ни цветущего нарда.
   Всем созданьям венец — существо, наделенное мыслью,
330 Обликом бог и достоинством бог, творится из глины:
В мир он приходит царить, но сам он — смиреннейший в мире.
Он над природою царь, над природою, все породившей,
Сам же он не был рожден ни землею, ни влагой морскою,
Ни небесами, ни звездным огнем, ни воздухом чистым —
335 Нет, владыка-творец владыку творимого создал,
Член за членом слепив его тело из дольнего праха.
Персть, не имевшая вида, сплотилась в телесную форму,
Обликом став человек, а образом — божье подобье.
Тело сие без души пребывало недолгое время,
340 Но дуновение вдруг пробегает по глиняным членам,
И согревается алая кровь, наполняя предсердье,
Всходит румянец к щекам, становится розовой кожа,
В плоть превращается прах, вся кость наполняется мозгом,
И, как колосья в полях, прорастают на темени кудри.
345 Вот из темных глазниц замерцали жемчужные очи,
Вот из сплетений грудных издает создание голос,
Радостно славя творца за радость быть сотворенным;
Вот обводит глазами вокруг — дивится, как пышно
Цветом покрыты поля, дивится, как чистые воды
350 Рек четырех, волнами звеня, струи завивая,
Льются в зеленых брегах по полям и под сенью дубравной,
И на себя самого дивится: и кто он, и что он,
Хочет спросить в простоте, а к кому обратиться, не знает,
И для чего живет, и за что получил в обладанье
355 Мир и обитель сию средь цветущего царства природы.
Смотрит он вдаль и видит стада на зелени пастбищ,
И задает себе молча вопрос: кто это такие,
И почему они там, а не с ним? Таковы его думы,
Ибо нет у него товарища в участи здешней.
360   Видит могущий творец смятение в сердце творенья
И, пожалев, говорит: «Да будет ему соучастник
В роде, споспешник в трудах!» И это в устах его значит:
«Мужу не должно быть одному: да познает усладу
Брака, да будет жена, с которой разделит он участь,
365 Да назовутся они супругами, да воцарится
Радость в невинных сердцах, друг другу да вверятся оба,
Воля одна и неволя одна да будут в обоих,
Из обоюдных молитв да сплавятся мир и согласье;
Будут друг другу они утехой и будут опорой,
370 И пред любою бедой разделят единую долю!»
Сказано — сделано. Сон нисходит на юные веки,
И разымающий сладкий покой вливается в члены.
Истинно, мог бы господь без помехи, по высшему праву,
Взять частицу того, что сам благодетельно создал, —
375 Но, как если бы кость, исторгаясь, причиною боли
Стала тому, для кого господь не хотел огорчений, —
Стал творец самому себе вор. Начинатель творенья
Мог бы для мужа создать жену из такого же праха,
Но не хотел: пусть лучше супруг, признавши в супруге
380 Плоть от плоти своей, воспылает сильнейшей любовью.
Вот раздвигается кожная ткань, и из спящего тела
Плавно выходит ребро, но выходит, чтоб снова вернуться.
Преображается взятая часть, и является миру
Дева в сочных годах, в красоте, в нетронутом девстве,
385 Словно взрослая дочь, готовая к мужу и чадам,
Хоть не питалась сама никогда материнскою грудью.
   Юноша пробужден и видит своими глазами
Деву перед собой: он муж ей, он и отец ей,
Но не от брака родивший дочь, а для брака супругу:
390 Было рожденье во сне, и бессеменным было зачатье.
Сам благодатный покой породил предмет для утехи,
И неизвестную страсть вселила любовная дрема.
Дева стоит перед ним, никакой не одетая тканью,
Телом, белым, как снег, подобная нимфе пучины;
395 Кудри льются обильной волной, румянятся щеки,
Очи ясны, прекрасны уста, и шея, и руки,
Свой недаром обретшие вид под перстом Громовержца.[1082]
Оба не знают, откуда они, что причина их жизни?
А первотворец господь сочетает их вечным союзом,
400 И возвращается к мужу ребро, восполняются члены,
И человек принимает лихву, хоть и не было долга.[1083]
Им, новосозданным, вверено все, что по божией воле
Суша, и воздух, и море родит: все четыре стихии
Преданы власти двоих. «Плодитесь! — рек всемогущий.
405 Пусть от ваших семян взойдут и дети и внуки,[1084]
Племенем землю наполнив своим! Питайте потомков,
Новых супругов и новых супруг сопрягайте союзы!
Ибо, покуда над морем земля, эфир над землею,
Солнце покуда сияет с небес и луна растворяет
410 Сумрак ночной, а с чистых высот глядят мои звезды, —
Все плоды достояний моих для вас невозбранны!
Истинно вам говорю: и суша, и небо, и море
Всем порожденьем своим под вашу подвергнуты правду,
Будет на вас излита достойная сладость и радость, —
415 Дерево лишь одно для вас да пребудет запретно!»
   Рек господь, и слово его скрепила Природа,
Верная мощи творца. Дивятся на день уходящий
Дети новой земли, прощаются с солнечным светом
И утешаются тем, что луна темноту умягчает,[1085]
420 И на лучистые звезды глядят в безоблачной тверди.
Но над багряной восточной волной огнистую гриву
Вот уже вскинул рассвет, рассевая небесное пламя;
Видят они: из-за звезд возвращается красное солнце,
Новый приветствуют день и радостны, как накануне,
445 И понимают времен череду, и верят, что утро
Есть обещание дня, и смеются над канувшей ночью…