Да, я стар, но смотри: и твоя голова поседела,
А ведь от близости лет крепнет и близость сердец.
55 Если теперь я без сил, не забудь мою прежнюю силу —
Пусть я буду хорош тем, что бывал ведь хорош!
Пахарь ушел на покой — но все так же его уважают;
Стар ветеран — а юнец ценит в нем прежнюю мощь;
Плачет мужик, увидя, что бык от старости помер;
60 Дряхлого кормит ездок победоносца-коня;
Да ведь и я не совсем лишен моих юных умений;
Вот, сочиняю стихи, а сочинивши, пою,
Старость во мне уважай и присущую старости важность:
Ты и сама ведь была рада бы долго прожить!
65 Кто же захочет себя осудить, осуждая другого?
Кто же закроет путь, нужный ему самому?
Если не хочешь назвать «дружком» и гнушаешься «братцем»,
То назови «отцом»: это ведь тоже приязнь.
За сладострастьем почет, за любовью придет уваженье, —
70 Сила бывает слепа, ум в человеке ценней.
Так я плакал о старости лет. И меня не осудят:
Истинно горестно то, что и припомнить невмочь.
ЭЛЕГИЯ 3
Вспомнить теперь я хочу, что было в далекие годы,
Юность хочу сравнить с нынешней дряхлой порой.
Этот рассказ оживит в читателе дух утомленный —
Будет после него легче и старческий стон.
5 Был я в любовном плену — в твоем плену, Аквилина:
Бледный, угрюмый, больной, был я в любовном плену.
Что такое любовь и что такое Венера,
Сам я не знал и страдал в неискушенности чувств.
Та, кого я любил, пронзенная той же стрелою,
10 Тщетно бродила, томясь, в тесном покое своем.
Прялка и ткацкий станок, когда-то столь милые сердцу,
Праздно стояли; одна мучила душу любовь.
Так же, как я, не умела она излить свое пламя,
Ни подобрать слова, чтоб отозваться в письме.
15 Только и были отрадой тоске бессловесные взоры, —
Лишь погляденьем жила в душах бесплодная страсть.
Мало и этой беды: неотступно при нас находились
Дядька-наставник — со мной, с нею — докучная мать,
Не утаить нам было от них ни взгляда, ни знака,
20 Ни покрасневшей щеки, выдавшей тайную мысль.
Мы, покуда могли, молчаньем скрывали желанья,
Чтобы никто не проник в сладкую хитрость любви;
Но наконец и стыд перестал удерживать нежность,
Сил не хватило таить пламя, что билось в груди, —
25 Стали мы оба искать и мест и предлогов для встречи,
Стали вести разговор взмахами глаз и ресниц,
Стали обманывать зоркий досмотр, осторожно ступая,
И до рассвета бродить, звука не выронив в ночь.
Так мы украдкой любили друг друга, однако недолго:
30 Мать, дознавшись, дает волю словам и рукам,
Клином хочет вышибить клин, — но страсть от побоев
Только жарче горит, словно от масла огонь.
Вдвое безумней безумная страсть свирепствует в душах:
Не умеряется, нет, крепнет от боли любовь.
35 Ищет подруга меня, прибегает ко мне, задыхаясь,
Верит, что муки ее верность купили мою,
Напоминает о них, не стыдится разорванных платий,
Радостно чувствуя в них право свое на меня.
«Любо мне, — говорит, — за тебя принимать наказанье,
40 Ты — награда моя, сладкая плата за кровь.
Будь моим навсегда, не знай в душе перемены:
Боль для меня ничто, если незыблема страсть».
Так терзали меня любовные жгучие жала,
Я горел, я слабел и вызволения не ждал,
45 Выдать себя не смел, молчаливою мучился раной,
Но худоба и тоска все выражали без слов.
Тут-то меня пожалел и пришел, жалея, на помощь
Ты, Боэтий, знаток тайн, сокровенных от глаз.
Часто видя меня, томимого некой заботой,
50 А о причинах ее вовсе не знав ничего,
Ты угадал, какая болезнь меня обуяла,
И в осторожных словах горе мое приоткрыл.
«Молви, — ты мне сказал, — какой тебя жар пожирает?
Молви! назвавши беду, ты и целенье найдешь.
55 Вспомни: пока неведом недуг, невозможно леченье;
Злее земного огня злится подземный огонь».
Стыд мешал мне сказать о запретном, признаться в порочном;
Он это понял, но все смог прочитать по лицу.
«Тайной скорби твоей, — сказал он, — понятна причина;
60 Полно! от этой беды средство всесильное есть».
Пал я к его ногам, разомкнул стыдливые губы,
Слезно поведал ему все, что случилось со мной.
Он: «Спасенье одно — овладей красавицей милой!»
Я: «Боюсь овладеть — страшно обидеть ее».
65 Он рассмеялся в ответ и воскликнул: «О дивная нежность
Разве царица любви может столь чисто царить?
Будь мужчиною, брось неуместную жалость к подруге:
Ты обижаешь ее тем, что боишься обид!
Знай, что нежная страсть не боится кусать и царапать,
70 Раны ей не страшны, краше она от рубцов».