— Я заняла ваше место. Я могу уйти.
— Вы ведь все равно не уйдете, — ответил он.
Она засмеялась и спросила, почему он не в офисе. Он ответил, что у него отпуск и гулять ему еще три дня. Не скрывая любопытства, Кристофер смотрел на нее: что нашел в ней этот придурок? Обычная женщина далеко за тридцать. К тому же, судя по всему, вздорная. Никаких особых примет. Разве что веснушки на носу и тяжелые на вид волосы.
— Как вы собираетесь провести эти три дня? — поинтересовалась Бренда.
— Не знаю. Вчера слушал рассказ коллеги о неразделенной любви… — И он подчеркнуто пристально посмотрел на нее.
— Кто же этот несчастный коллега?
Услышав имя, Бренда поморщилась.
— Так бы и говорили. — Передразнила: — Коллега! Это он просил поговорить со мной? У него больная фантазия. Его лекарство — женщина. Я не гожусь на эту роль. Во всяком случае, для него. — Разговор был ей неприятен, и уже другим тоном Бренда сообщила, что у нее тоже отпуск, но ехать она никуда не собирается. — Если хотите знать почему, проводите меня домой. — И, посмеиваясь, добавила: — Или я навязываюсь?
— Навязываетесь, — подтвердил Кристофер. — Но делать мне все равно нечего.
Ее дом, окруженный чахлым садиком, стоял на возвышенности. Бренда отворила калитку. Навстречу, повизгивая и виляя хвостом, бросился сенбернар. Бренда погладила его по голове.
— Здесь я, здесь! Никуда не денусь… В его вечной любви я не сомневаюсь, — сказала она про сенбернара. И про бегущего к ней кота: — Этот тоже любит. Но он себе на уме. Правда, он попал ко мне взрослым. Я даже не знаю, сколько ему лет. Мне не на кого их оставить. Теперь вы понимаете, почему я не могу уехать?
Едва вошли в комнату, чей-то голос громко и отчетливо произнес:
— Бренда пришла, Бренда пришла…
Это был попугай. Он сидел в большой клетке и повторял свои попугаячьи слова.
— Не любят, когда я ухожу, боятся, что не вернусь: привязались ко мне.
— Вы ведь тоже привязаны к ним, — сказал Кристофер.
— Вот именно, привязана — не развяжешься. — В голосе ее сквозила горечь.
Не спрашивая Кристофера, она налила ему кофе, поставила на стол печенье и, пока хлопотала, рассказала, что дом достался ей от деда. Приехала всего лишь взглянуть на наследство, потом решила немного пожить, а так как было скучно — обзавелась зверьем… И застряла. Конечно, любит их. Они это чувствуют.
Бренда умолкла. Кристоферу казалось, что сейчас она где-то далеко, в неизвестном ему мире, как тогда, в каньоне…
Он не знал и не догадывался, что было с этой женщиной в том мире, но в эту минуту она была чертовски одинока. Кристофер обнял ее. Он не был уверен, что Бренда заметила это, хотел отойти, но она повернулась к нему и поцеловала.
Они занимались любовью на ее жесткой кровати. Молча, без единого слова. Будто это происходило не с ними. Потом на этой жесткой кровати отдыхали. Кристоферу было не по себе. Минутная слабость, когда, пожалев, он обнял женщину, обернулась связью без будущего. Это понимала и Бренда. Это было и ее минутной слабостью. Взрослые люди часто делают подобные глупости. Наверное, ему следовало уйти, но это означало оскорбить ее. И Кристофер не ушел.
Бренда встала первой. Достала из холодильника сыр, цыпленка, сварила кофе. Спрашивала:
— Вкусно? Сделать горячее?
Он остался у нее на ночь. И на последующие два дня. Утром выходил во двор, играл с сенбернаром. Кристофер понимал Бренду, окружившую себя живыми существами. Они разговаривали о предстоящей работе, о коллегах, о ее попугае, коте и собаке, вместе смотрели телевизор. Спасаясь от одиночества и воспоминаний, каждый инстинктивно держался за другого. Но прошлым не делились.
На третий день вечером Кристофер ушел. Потрепал по шее сенбернара. Попугай вдогонку крикнул новые слова: «Нет бритвы!» Кот гулял и пропустил прощание. Бренда стояла в дверях. Ни она, ни Кристофер ни о чем не договаривались. Они не знали, будут ли еще вместе или сейчас захлопнется калитка — и все кончено…
Кристофер понимал, что молчаливым уходом обидел ее. Надо было сказать какие-то слова. Обещать прийти? Но он не был уверен, что хочет этого. Возможно, и Бренда осознавала, что им лучше расстаться. Поблагодарить за приятные минуты? Так говорят женщинам, которых не любят и от которых неизбежно уходят. Слова, которые приходили ему на ум, были обиднее молчания…
Дом, где Кристофер снимал комнату, был на той же улице, что и его офис, и многие служащие, которые не имели собственного жилья, особенно одинокие, жили здесь. Но, кроме соседа-клерка — тот заходил, чтобы поведать очередную фантастическую любовную историю, — Кристофер ни с кем не общался.