На улице уже стемнело, было почти за полночь, и тетя потеряла терпение.
— Мамка-то твоя перепугается! — сердито сказала она. — Кончайте сейчас же с этой пьянкой! Ты что мальчишку накачиваешь? Совсем с ума сошел! — ругалась она.
Дядя спохватился:
— Да, уже поздно, мама твоя будет беспокоиться. Пока ты до своей деревни доберешься, сколько уже времени-то будет… Я тебя не гоню, но лучше бы тебе поехать…
— Дядя… — решился тогда Штефан, поняв, что другого подходящего момента уже не будет. — Сядь на минутку, я хочу тебя спросить… Я соврал, когда сказал, что приехал просто так, вас проведать…
Тетка остановилась посреди комнаты, застыв от любопытства.
— Прошу тебя, — продолжал он, переведя дыхание, — скажи мне правду. Мой отец — родной мой отец или…
— Ты что городишь? — перебил его дядя, явно испугавшись этого вопроса. — Что-то я тебя не пойму…
— Я узнал, что мой отец — не отец мне вовсе… Я хочу знать правду! — Штефан был непреклонен.
— А почему ты меня об этом спрашиваешь? — удивился дядя. — Что же ты мать об этом не спросишь?..
— Маму я боюсь спрашивать, — признался Штефан, опустив глаза. — Я и тебя прошу, не говори ей об этом, когда встретитесь…
— Да нет, не скажу, — обещал дядя, — но и тебе мне тоже сказать нечего, — отрезал он. — Что я могу знать? Я здесь живу, откуда мне знать, что в вашей деревне делается?.. Но я тоже тебя спрошу, — сказал он, помолчав и слегка смягчив тон. Голос его потеплел, он хотел вызвать в племяннике доверие: — Отец твой плохо с тобой обращается?
— Нет, — не колеблясь ответил Штефан. — Он заботится обо мне, любит меня…
— Тогда для чего же ты забиваешь себе голову разными глупостями? — спросил дядя удивленно.
— Это не глупости, — стоял на своем Штефан. — Я со всех сторон только и слышу…
— Люди злы, — наставительно произнес дядя, — разное болтают… Один дурак бросит камень, а сотня умных не сможет его найти… Мой тебе совет: поезжай-ка ты домой и займись своими делами. Брось ты эти глупости! — В голосе его слышалась отеческая теплота.
Но Штефан его больше не слушал. Он вскочил на велосипед, попрощался и бешено крутанул педали. Он помчался в сторону другой деревни, дальней, где жила сестра матери.
Когда он постучал в двери ее дома, было уже давно за полночь. Тетушка Вуца и ее муж ужасно перепугались.
— Что стряслось?! — всполошились оба.
— Ничего не случилось, все в порядке, — постарался он их успокоить. И напрямик задал тетке вопрос, который столько времени его мучил.
Но не успел он даже договорить до конца, как получил две пощечины.
— Как тебе не стыдно! — рассвирепела тетя Вуца. — Человек все для тебя делает, сам говоришь — любит тебя, кормит и одевает, а ты вон из-за чего с ума сходишь — родной он отец или нет! Это тебя интересует? Да если б он знал об этом, он бы умер, бедняга… Ты сам-то подумай, почему он все для тебя делает, любит тебя, если он не настоящий отец тебе? — Тетя никак не могла справиться со своим негодованием. — Иди домой и выбрось эту дурь из головы, иначе будешь иметь дело со мной! Ты что же, хочешь мать в гроб загнать? Она и так совсем больная, — снова набросилась на него тетя Вуца.
Штефан ушел. До дому он добрался уже засветло. Родители думали, что он остался ночевать у родственников, и не беспокоились о нем.
Он чувствовал себя разбитым, как человек, переживший катастрофу, потому что так ничего и не узнал.
Но время шло. Штефан вдруг решил пойти в военное училище и сообщил о своем намерении матери.
— Думаешь, что осилишь? Не ударишь лицом в грязь? — нежно спросила она. — Я была бы так счастлива, если бы знала, что ты в армии!
Отец тоже обрадовался, когда узнал:
— Ты хорошо придумал, мой мальчик. Молодец!
Он окончил школу старшин и автоводителей. Его направили в Бухарест, где он получил прекрасную однокомнатную квартиру. Родители были очень рады за него. Время шло, но узнать что-нибудь Штефан так и не смог. Он уже почти не надеялся открыть когда-нибудь правду, и вдруг…
По воскресеньям Штефана частенько приглашала к себе на обед двоюродная сестра матери, живущая в Бухаресте. Однажды он встретил в ее доме больше, чем обычно, своих родственников из Яломицы. И конечно, сразу подумал о том, что среди них может найтись человек, который что-нибудь знает о его тайне. Тетушка посоветовала расспросить одного девяностолетнего старика — единственного, кто мог знать столь деликатные детали из жизни родственников.