— Берегись! — заорал возница, услышав треск; продольная трещина начала пролегать через лед.
Поздно. Ледяной мост разломился, и орудие тут же погрузилось колесами в мутную, потревоженную воду. Несколько солдат из расчета тоже оказались в воде. Но они быстро выкарабкались на орудие, проклиная все на свете.
— Э, черт! Что будем делать теперь? Через пять минут у нас ноги превратятся в ледышки! — закричал один из них, пытаясь отжать воду из ватных брюк.
Лошади поднялись и, задрав морды, оглядывались назад. Из ноздрей вырывались клубы пара. Всем своим видом они будто хотели показать, что не знают, что делать дальше. Из обоза прибежал старшина Дука, ругаясь на чем свет стоит.
— … Мать твою! — накинулся он на возницу. Потом к солдатам из расчета: — А ну быстро к кэруцам, переоденьтесь, а то вас сейчас скрутит! Марш, бегом!.. А вы что рты разинули, как бараны на новые ворота! — повернулся он к остальным. — Распрягайте живо лошадей, разбирайте орудия! Будем переправлять по частям! Пошевеливайтесь! Сначала это, что в воде, нет, оставьте его напоследок!..
Солдаты приступили к Делу. Заскрежетали ключи о гайки, возницы распрягли лошадей и осторожно отвели их по льду назад. Последним разбирали упавшее в воду орудие. Тем временем вода вокруг него снова покрылась коркой льда. Принесли кирки и принялись обивать лед с колес.
Миновав словацкое село Занек с несколькими сотнями домов, выстроившихся вдоль шоссе, солдаты разместились у подножия горы, крутыми скатами громоздившейся к небу и закрывавшей горизонт с севера.
Жители села встретили их с радостью. Старики, женщины и дети выстроились у ворот, как на параде. Они приветливо махали руками, протягивали солдатам то пакетик с парой вареных яиц, то кусочек шпига. А с хлебом у них самих было туго. Некоторые женщины выносили к калиткам ведра с водой, и солдаты с благодарностью принимали и этот дар. Другие женщины, прикрывая рты платками, всхлипывали, по-видимому оплакивая погибших родственников. Лейтенанта Думитру, который ехал во главе колонны, перед церковью встретил сельский священник, окруженный стариками, стоявшими с непокрытой головой. Лейтенант спешился, пожал руку священнику и старикам.
Тут уже проходили румыны, но то было прошлой ночью, и жители села не могли их как следует разглядеть. Это был пехотный батальон, который обогнул село и занял позицию в открывающейся впереди долине между двумя хребтами. Думитру об этом знал, майор Санду просил его поторопиться, чтобы в случае необходимости поддержать пехотинцев огнем.
Несколько жителей, стариков и детей постарше, помогли солдатам вытащить из канав съехавшие туда кэруцы. Они сопровождали их до края оврага, где лейтенант приказал готовить позицию. То были простые, открытые и вовсе не стеснительные люди. Не ожидая, пока их попросят, они помогли рыть окопы и укрытия, позиции для орудий и минометов. В ответ на вопросы солдат больше улыбались, так как не понимали их.
Никулае отправился в разведку. Один. Он хотел подыскать подходящее место для наблюдательного пункта. И потом, опыт ему подсказывал, что знание местности много значит в бою. Местность сама подскажет, где лучше расположиться, а главное, откуда может появиться противник.
Он медленно поднимался по склону холма, поросшему молодыми буками, растущими по два-три из одного и того же корня, опирающимися друг на друга. Росли тут и старые горделивые дубы, накрывавшие молодняк своими раскидистыми кронами из черных сейчас ветвей. Временами сержант останавливался возле могучих стволов, чтобы опереться на них и перевести дух — все же тяжело было подниматься по крутому склону, покрытому толстым слоем снега. Но он хотел добраться до вершины: ведь оттуда, наверное, видна как на ладони вся долина, там он может лучше всего сориентироваться и сделать расчеты.
Лес, довольно редкий, поднимался все выше. Внизу попадалось много засохших ветвей, которые затрудняли и без того нелегкий подъем. Он вспотел, из-под широких рукавов ватника выходили струйки пара, несколько раз споткнулся, но упорно шел и шел вперед к цели.
Когда до вершины осталось немного, сержант остановился передохнуть, прийти в себя перед последним рывком. Ноги в ботинках горели, рук он больше не чувствовал. Рубашка из солдатского полотна пристала к телу и раздражала его. Даже глаза у него устали от слепящего снега. Но что это? Уж не начинается ли у него галлюцинация? Впереди на склоне, там, где небо изгибалось за вершиной холма, среди деревьев появились черные силуэты. Они направлялись в его сторону. «Наши? — спросил себя Никулае. — Это наши пехотинцы добрались сюда?»