«Как это — с моими?» — не поняла Кристиана.
«Да, с твоими интересами!» — настаивала девочка.
«С моими интересами… — осознала наконец Кристиана и сразу погрустнела. — В моих интересах видеть вас довольными и счастливыми, а в последнее время этого нет…»
Да, только Думитру и Илинка означали для нее все, то есть жизненный минимум, необходимый для существования.
Свою профессию Кристиана любила. Она потратила немало усилий, чтобы поступить в юридический институт. На всех курсах очень много занималась. Когда родилась Илинка, она готовилась к госэкзаменам. На экзамен она еле дошла — это было через месяц после родов, она еще кормила… Думитру ее провожал. Он добился комнаты в гарнизонном общежитии в Бухаресте для всех троих. Никто им не помогал… Мама ее в то время уже умерла (вскоре после их свадьбы). Мария, ее сестра, была тогда не замужем и жила в Брашове… Думитру выпросил несколько дней в счет отпуска, чтобы приехать — повидать жену и дочку. Как он был счастлив, что она сдала экзамены! Однако работала она всего около пяти лет, до того дня, когда в разгар судебного процесса она оказалась в зале суда с дочкой на руках. Девочка была босая, в пижаме… Илинка еще спала, когда Кристиана уходила на работу. Они жили напротив здания суда. Когда в суде не было заседаний, Кристиана брала с собой на работу Илинку. Девочка хорошо знала дорогу, впрочем, в здании суда было сложно заблудиться — там было всего несколько залов и архив.
В то утро был назначен довольно простой процесс о разделе имущества, в котором стороны пришли к взаимному соглашению. Кристиана думала, что все быстро закончится и оса успеет вернуться домой, пока Илинка еще не проснулась, — та любила поспать, как каждый нормальный ребенок. Но ее расчеты не оправдались. Илинка проснулась оттого, что увидела сон. «Я видела хороший сон, мамочка, я была в саду, у меня были каникулы, учительница рассказывала сказку…» — говорила она потом матери. Проснувшись, она поняла, что осталась одна, что дома никого нет, но совсем не испугалась. Пододвинув к двери стул, она встала на него, чтобы дотянуться до замка, отперла дверь и, оставив ее настежь открытой, прибежала в здание суда к Кристиане. «Я должна была тебя найти!» — объясняла она потом… Она и в суде открывала одну дверь за другой, пока не нашла Кристиану, выступавшую с речью. Тогда с радостным криком «Мамочка!» Илинка бросилась к ней. Девочку ничуть не испугало, что зал полон народу.
И до сих пор звучит в ушах у Кристианы этот возглас, хотя прошло столько лет. До сих пор ей как будто слышится шлепанье босых ножек по паркету зала суда и этот крик, как взрыв: «Мамочка!»
Она немедленно ушла с работы, хотя сделать это ей было трудно. Счастье еще, что Думитру как раз тогда получил назначение в Дорешти — затерянную в горах деревню с домишками, рассыпанными по склонам гор. Оттуда не было никакой возможности регулярно ездить на работу…
«Что было делать? — спрашивала она себя позднее. — Позволить Думитру ехать туда одному? Не заниматься самой воспитанием дочери, а нанять какую-нибудь женщину для этого? Я ушла из адвокатуры, но… Возможно, я прирожденная домохозяйка. Мне не хватает профессионального честолюбия… Я не могу причислять себя к женщинам, утверждающимся в жизни в первую очередь профессионально».
Большинство однокурсниц ее осудили, и никто из них не понял ее самоотречения… «Так уж тебе был необходим диплом юриста, чтобы возиться с кастрюлями?!» — иронизировали они, и в этой иронии была большая доля правды.
«Действительно, моей профессией и одновременно призванием была семья! Поэтому я все-таки сделала выбор между семьей и адвокатурой…»
Она вздрогнула. И не потому, что так поздно сделала это открытие, — ее вдруг осенила другая мысль…
— Что с тобой, задремала?.. — Шепот Думитру прервал нить ее размышлений. Увидев, что она не спит, он сказал: — Что же ты так надолго замолчала?
— Я думала о том… какие мы все разные. Как сильно мы отличаемся друг от друга, — уточнила она, не глядя на него и поигрывая обручальным кольцом: надевала его то на один палец, то на другой.
— Не понимаю… — Думитру явно недоумевал. — Нельзя ли пояснее?
— Я думала о том, что, когда мне нужно было выбирать между домом и работой, я сделала этот выбор, хоть мне было нелегко… А ты, — на лице ее промелькнула горькая улыбка, — ты выбираешь не задумываясь… Но только между нами двумя и службой ты выбираешь последнее!
— Было время, когда ты не искала различий между нами и действительно не думала, что мы чем-то отличаемся друг от друга. — Его упрек звучал серьезно.