Так проходили день за днем. Мы бродили по улицам в поисках чего-нибудь съестного или дров. Опять ходили слухи о взятии немцами Москвы. Оккупанты всех мастей ходили гордые и надменные. Очередным приказом коменданта было введено правило: когда идет по тротуару немецкий офицер, необходимо немедленно остановиться, прижаться к стене и пропустить его. Организовали городскую управу и соответствующие учреждения. Все вывески были на украинском и немецком языках.
Стали выпускать городскую газету. Сразу же нашлись желающие в ней печататься. Писали всякую чушь, вплоть до правил гадания на кофейной гуще, блюдечке, картах. Сводки с фронтов были очень тяжкие, но постепенно люди научились понимать их истинное значение. Особенно глубокой осенью после битвы под Москвой.
Несколько позже начали расхваливать условия жизни в Германии и призывать ехать туда добровольно. Наши соседи Калашниковы, Иван Григорьевич и Мария Васильевна, уже не молодые люди уехали туда добровольно. Он работал там бухгалтером в каком-то хозяйстве в Голландии. Как объяснили маме, они боялись местных доносчиков. За неделю до прихода немцев к ним приезжали дочь и зять. Оба окончили ДИИТ и служили в армии. Очень красивая пара: оба высокие, в форме с портупеями и кубиками в петлицах. Они хотели эвакуировать родителей, но что-то не сложилось. После войны они вернулись в город через Англию и тут же уехали в Среднюю Азию. Их зять, Леня Бондаревский, работал там начальником дороги.
Там, где сейчас лечкомиссия, прямо за парком Глобы (на его месте сейчас Оперный театр) стоял двухэтажный дом. В нем разместилась биржа труда. Туда приходили люди, толпились в очередях, надеясь найти работу. Однажды очередь окружили немцы с полицаями, отобрали тех, кто моложе, в одно мгновение загнали в кузова двух машин и умчались в сторону вокзала. Остальные, кто не попал в машины, разбежались, а в парке стоял стон и плач. После этого мы старались в этом месте не появляться.
Позже полицаи стали забирать прямо из дома по каким-то разнарядкам, ими же и составленным. Сначала тех, кто был 1924/25 года рождения, а затем и более молодых.
Не помню по какому случаю, мы оказались на проспекте в районе универмага: я, мой брат, Юра Писклов и Федя Кияновский. Это было 13 или 14 ноября. На проезжей части, между универмагом и нынешней гостиницей «Центральной», стояла толпа людей, как бы построенная в колонну человек по 6–8 в ряд, мирно разговаривая, медленно продвигаясь в сторону улицы К. Либкнехта в окружении редкой цепочки немецких солдат. Некоторые из них, примерно через 10–12 человек, вели огромных овчарок.
Возглавляли колонну несколько офицеров. Они весело разговаривали и громко смеялись. Один из них, высокий, красивый и даже щеголеватый, очевидно, старший, не забывал оглядываться и подавать руками какие-то знаки солдатам. Солдаты были из войск СС и вермахта.
Мы заметили относительно небольшую толпу — начало огромной колонны, а конец ее просматривался где-то в районе Садовой или еще дальше. Колонну проводили последовательно через третий, второй и первый этажи магазина, заставляя их там оставлять свои вещи, якобы для последующей доставки в места переселения.
Колонна медленно двигалась вперед и уже свернула на ул. К. Либкнехта, а мы все стояли и смотрели. Большинство составляли пожилые люди: женщины, многие с детьми; старики, но были и молодые. Они, в большинстве, вели себя спокойно и даже улыбались, но таких было немного. Основная масса шла обреченно, очевидно, отчетливо понимая, куда и зачем их ведут.
Мы прошли ближе к универмагу и увидели, как полицаи подгоняли людей с вещами к входу, который ближе к улице Короленко, а затем выпускали их через противоположную дверь, но уже без вещей. Всех торопили в колонну.
Обратная стена универмага в ту пору была полностью из стекла. Когда мы зашли на ту сторону, где сейчас магазин Михаила Воронина, то увидели толпу, смотревшую куда-то наверх. Там, на третьем этаже, уже шел дележ оставленных вещей, где усердствовали, в основном, полицаи.
Во второй половине дня со стороны Запорожского шоссе стали раздаваться выстрелы, винтовочные, пулеметные и автоматные, затихшие только часам к 10 вечера.