– Живу я в районе, – ответил Федор. – Я только в городах жил. Я, брат, городской парень. Мценск! Слыхал?
– А родился где?
– Не знаю где. А что? Нужно тебе для справки?
– Ну да, ну на это ты прав. Сам-то я из здешних местов.
– Я жил в детдоме, понимаешь, – перебил его Федор. – Там, конечно, короче говоря. Самое долгое время жил в Мценске. Фамилие у меня – Был. Интересно? Меня нашли куциком вот таким, с палец, и привели в детдом. Прямехонько к директору приперли. Оглянулись, нет меня. «Только был, только был», – искал меня милиционер. «Где же был?» – спрашивает директор. Вылез я из-под стола. «Вот был, вот был!» – обрадовался милиционер. И я стал Былом.
– Это понятно, – сказал старик. – Что же, это ясно и понятно. Хороший город, большой и с памятником. Есть там один хороший памятник.
– Знаю. Мне справки не нужны.
– Большой город, – повторил старик и замолчал.
Вскоре подъехали к Облянде, к его пыльной длинной улице с кучами щебня для строительства дороги, с его садами, водоразборными колонками, ничуть не примечательными деревянными избами, обнесенными ветхими, больше для видимости, заборчиками.
Федор думал о том, чтобы застать на месте председателя, и о том, как скажет ему, кратко и громко. Вот только жаль, что новая красная рубашка помята. Федор думал об этом и волновался. У правления остановил машину, посидел немного, как бы невзначай посигналил, медленно вылез из кабины и направился в правление.
В коридоре правления никого не было. На стенах висели старые плакаты, давно засиженные мухами, в углу стоял бачок с водой. Пахло мокрыми полами, а налево, в комнатке, кто-то сидел, низко нагнувшись, и считал на счетах. Федор прошел мимо считавшего, открыл дверь в другую комнату. Никого. Вернулся.
– Здравствуй, – продохнул тихо.
Ответа не последовало. Мужчина щелкал на счетах, щелкал тихо, но ловко, глядя в какие-то бумаги и одновременно посматривая на счеты. Он будто не считал, а играл. Федор тихонько, вежливо, в кулак, кашлянул. Сидящий не выказал никакого интереса к вежливому покашливанию.
– Где председатель? – спросил Федор.
– Не знаю, – быстро ответил сидящий, не поднимая головы, все так же ловко отстукивая костяшками.
– Где заместитель? Агроном где?
Мужчина больше не отвечал. Федор сильнее прежнего покашлял в кулак, осторожненько шаркнул ногой по полу, но мужчина не проявил ни малейшего интереса к Федору, более того, он подчеркнуто не замечал его.
– Я что с тобой, в прятки играю? – спросил Федор. И, к удивлению своему, не получил ответа. Помолчав, хотел было уже выйти, оставить этого человека с его счетами и бумажками, пусть, мол, сидит себе здесь хоть целую вечность, но не сделал этого, а прислонился к барьерчику, которым был отгорожен от прохода мужчина, и нравоучительно заговорил:
– Мой начальник однажды со мною не хотел беседовать. Тоже задавался. Сидел и молчал, как ты, а я его по шеям разочек трахнул! И исправился мигом мой начальник.
Сказал Федор это для вящего слова, никогда не бил своего начальника, а глубоко уважал и даже побаивался его, но считавший на счетах вдруг вскочил, точно и в самом деле ожидал от Федора принудительных мер.
– Что ко мне пристаете? – спросил тихо. – Вы знаете, что такое полугодовой отчет? Нет, не знаете! – громко ответил себе. – Мне и дела нет до вашего председателя. Поняли? Ехайте на поле. Он всегда там. Ему делать нечего, вот он и катается по полям. Знайте же, что он мне ни в чем не помог, ваш председатель. Из-за неимения накладных я не могу работать.
– Понимаю, – сказал Федор.
– Ни черта вы не понимаете! – воскликнул бухгалтер, выпрямляя свое худое длинное тело. – На мне держится все финансовое хозяйство. Никто не помогает. Все мешают. И ходют здесь, вроде вас, и тыкают на меня. Какой же я «ты», когда я – «вы». С человеком, который мне тыкает, я никогда разговаривать не буду. Я вам не кто-нибудь, а бух-галтер!
– Ясно, – ответил смутившийся Федор. – Мне все ясно. Только из уважения я тыкаю, а если я выкаю, значит, не уважаю.
– Вы неграмотный человек, – спокойно, совсем буднично сказал бухгалтер, поглядел на Федора и покачал головой.
Федор только сейчас заметил, что бухгалтер одноглаз.
– Я неграмотный? Я восемь классов закончил. Деликатненько.
– А что такое «деликатненько»? – спросил бухгалтер, потер за ухом, сел и в ожидании нервно помял длинные белые пальцы и строго поглядел одним глазом на Федора. Во всей фигуре бухгалтера было что-то очень ранимое, вежливое и нервное.