Я поднимаю свой взгляд и встречаюсь с его тёплым, умиротворенным. Его еле заметная улыбка заманчивая, притягательная.
— Если мы закончили лопать сладость, то… Я готова пойти и растрясти всё это добро, — говорю, посмеиваясь, и Максим так внезапно вновь целует меня.
Быстро и коротко.
Ох, черт, мне мало!
Кажется, когда он отпрянул, я захныкала.
— Тати, — тихо зовёт меня, и я, чуть склонив голову набок, смотрю на Максима своими чертовски ангельскими глазками.
Он удивленно ведёт бровью, затем хлопает мне по попе. Не сильно, но с какой жадностью он это сделал, мм… Я с укором пялюсь, чувствую, как щеки снова обдает жаром, но расплываюсь в смущенной улыбке. Все внутренности отзываются приятной вибрацией, ох… Давно я не испытывала таких невероятных ощущений. С Максимом я снова свободно дышу. Нет того, кто намеренно перекрывает мне доступ кислорода. Я легонько тяну Максима за волосы, он издаёт гортанное рычание. Такое мини садомазо, от которого мы оба получаем удовольствие. И нам абсолютно все равно, что мы в кафешке, в которой полно народу.
— Боюсь, если я сейчас не отпущу тебя, наше «не свидание» может превратиться в него, — подмигиваю и всё-таки, как от сердца отрываю, я выпускаю Максима из своих цепких оков.
Сам он хмурится, но все же ослабляет хватку на моей талии. Я догадываюсь, что Максим даёт мне право выбора отступить или же, напротив, сделать шаг вперед. А я боюсь. Боюсь, что снова могу споткнуться и упасть, а подхватить меня будет некому. Конечно, Максим рядом, но насколько он готов пожертвовать собой ради меня? И что на счёт меня самой? Готова ли я так скоро броситься в омут новой, неизведанной для меня территории под названием Максим? Господи, сколько во мне сомнений, аж тошно от себя становится. А кто виноват в том, что я стала такой неуверенной? Естественно, я сама.
Но я все же отпускаю Максима и возвращаюсь на своё место. Он садится напротив, как будто читает мои мысли и говорит:
— Тати, я всё понимаю. Мы слишком торопимся, — говорит он, и я киваю.
— Просто на меня это не похоже. Я никогда так себя открыто не вела, Максим. Боюсь, что ты обо мне можешь плохо подумать, — лепечу под нос.
— Не стоит об этом задумываться, Тати. Мы же не маленькие, чтобы бояться чьего-то осуждения, — Максим достаёт портмоне и вытаскивает купюры. Только собираюсь возразить, что могу сама заплатить за себя, но он предвосхищает мои действия, качая головой. — Я тебя позвал, значит мне платить. — Замолкает, взгляд карих глаз становится очень серьёзным, даже лёгкая ухмылка никак не маскирует его перемену в настроении.
Чёрт! Я всё испортила? Да?
— Наверное, ты прав, — отвечаю я, смягчая слова тем, что накрываю своей рукой его руку и крепко сжимаю. Мы встречаемся взглядами. Снова между нами пробивает искра, но я отгоняю от себя чувство, что пытается пробиться насквозь. — Я рада, что ты позвал меня, Максим. Мне действительно нужна была передышка.
— Тати, — Максим чуть наклоняется вперёд и говорит тихо, — зачем ты терпишь его? Если с ним тебе плохо, зачем ты себя убиваешь им? — сколько в его словах боли и понимания.
Я вздрагиваю.
— Не знаю, Максим. Что-то заставляет меня верить в то, что все можно исправить.
Максим злится, бесшумно выдает пару не лестных слов в адрес Кости. Он снова обдает меня ледяным, но не осуждающим взглядом. Перемена крайне ощутима, и мне становится не по себе. Я убираю свою руку, чувствуя в ладошке пустоту.
— Тати, тем вечером, когда ты плакала у меня на руках, мне казалось, что чаша терпения была переполнена, — Максим напоминает мне о моих откровениях с ним.
— Я была пьяна и расстроена. Нечестно сейчас мои же слова использовать против меня, — мне не до шуток. Я не хочу портить то хрупкое чувство, которое сейчас спряталось в сердце и следит с замиранием за моей реакцией.
— От двух бокалов вина ещё никто не пьянел, Тати, — Максим ведёт себя сдержанно, но его замечание о моем состоянии пару дней назад откликается стыдом. Я никогда себе не позволяла опускаться до уровня слабой и немощной женщины.
— Ну…, - мне просто нечего ему ответить, я опускаю глаза на свои сцепленные руки. Максим вздыхает и накрывает своей ладонью мой замок рук. Я всё же не решаюсь вновь посмотреть на него.
— Тати, — он зовет меня, я мотаю головой. Не хочу, чтоб он увидел во мне слабую, бесхребетную девчонку, не способную покончить с отношениями, в которых нет ничего святого. — Тати, прости меня, — вдруг извиняется Максим.
— Ты не причём, — я стараюсь не выдавать свою уязвимость. — И, отчасти, ты прав. Максим, я…, - поднимаю голову и гляжу в его глаза. Кажется, Максим видит меня насквозь, и нет смысла оправдываться, он, итак, все знает обо мне. — Просто я боюсь, что мои домыслы окажутся реальностью. Боюсь, что если я признаю своё поражение в отношениях, то навсегда потеряю себя. Господи, что я несу! — сокрушаюсь, пряча лицо в ладошки.