Но делать нечего — не выгонять же их на мороз.
А праздник становится унылым и скучным. Сдержанным. Без того веселья и непринужденности, как обычно.
— Я принесу еще столовые приборы, — говорит Женька, и тянет меня за собой. — Тати, помоги мне.
Максим нехотя отпускает меня.
— Все хорошо? — спрашивает у меня.
Я снова встречаюсь взглядом с ним.
— Да, — тепло улыбаюсь, касаясь ладонью его щеки. — Не волнуйся.
Мы с Женей удаляемся из гостиной комнаты в кухню, предварительно закрыв за собой дверь. У меня все внутри бурлит и кипит от праведного гнева. Только я почувствовала себя счастливой, так нет же, обязательно эйфории устроят облом.
— Не кипишуй, Тати, — тихо говорит Женя. — Ты сделаешь только хуже себе и Максу, но не Марго. Она будет лишь в восторге, что внесла разлад между вами.
— Как?! Как я могу быть спокойной, Жень? Это наваждение какое-то, — обреченно всплескиваю руками, затем плюхаюсь на барный стул.
— Я тебя очень понимаю, Тати. И реально сочувствую. Но если ты поддашься на ее провокацию, тем самым только хуже сделаешь себе, — мудро говорит подруга.
— Да я все понимаю, — чуть ли не хныкаю. — Мы ж с ней в лоб столкнулись на рынке, когда елку брали. Мало того, оказывается, она заявлялась к Максиму, когда он был на учебе! — на последней фразе я практически взвизгиваю.
Женька показывает жестом, чтоб я тише говорила.
— Успокойся. Я уверена в Максиме, — заявляет подруга, — он тебе не изменит. Даже, если ему предложат повышение до президента.
Я с грустью хохотнула.
— Вот сравнила-то, — добавляю. — Жень, я боюсь, что она что-то задумала. И я вообще сейчас в шоке, что, оказывается, их с мужем дача находится в соседстве с вашим коттеджем.
Женька жмет плечами, негодуя вместе со мной.
— Я слышала этим летом, что наши соседи старички собирались продавать имущество, но не думала, что Маргарита станет их владелицей. Как-то ранее за эти полгода ни ее муж, ни она сама на глаза не попадалась. Если бы я знала, поверь, я бы предупредила тебя.
— Что мне теперь делать? — растеряно смотрю прямо перед собой.
— В смысле? — удивляется Женя. Я перевожу взгляд на нее. — Идешь, обнимаешь Макса и продолжаешь быть счастливой, как пятью минутами ранее. Маргарита не должна стать пропастью между тобой и им. Я ведь не просто так старалась вас свести, Тати, — подруга коварно кривит губы в ухмылке и прищуривается. — Если бы ты только знала, чего стоило его заманить и столкнуть вас лицом к лицу.
— И я очень рада этому, — тихо говорю, ощущая, как снова хорошее настроение возвращается.
— Так-то лучше, Тати. Держи хвост пистолетом и не дай старой новости перебить приятные мгновения, — завуалировано говорит Женя. А я с ней полностью согласна.
— Да. К черту! Я пойду, а-то страшно оставлять моего дока одного, — воодушевившись новообретенной силой, я оставляю Женю на кухне одну.
Что и следовало ожидать: Маргарита уже храбро окучивает моего Максима, при этом полностью игнорирует своего мужа, который забылся в угол у камина и попивает глинтвейн.
Я деловито шествую к застолью, и по-собственнически врываюсь между ней и любимым.
— Ох, ты уже вернулась, — Маргарита нехотя делает шаг назад. Мымра явно перебарщивает с тем, что бессовестно врывается в личные границы. Максим заметно выдыхает с облегчением.
— Когда прибудут ваши ремонтники? — без прикрас задаю вопрос. — Скоро полночь. Мы бы хотели встретить новый год в кругу своих. Извини, что так грубо, но такая примета есть, знаешь ли: надо сидеть дома и не шастать по углам.
Маргарита кривится. А мой док едва сдерживает смешок.
— Максим, — я поворачиваюсь к любимому полубоком, — можешь принести мне шампанского, пожалуйста.
Я намеренно спроваживаю его, чтобы остаться наедине с его бывшей.
— Конечно, любимая, — он целуем меня в губы и удаляется.
Ха! Маргарита обнимает саму себя, явно не ожидав от меня такого поведения. Я в буквальном смысле взглядом сверлю дырку в ее лбу. Она заметно занервничала.
— Мои друзья и я не рады твоему визиту, — чуть тихо делаю голос, чтобы не привлекать внимания остальных. Маргарита сощурилась.
— Меня мало волнуют ваши чувства. Или ты думаешь, что я так просто оставлю Максима? — чуть ли не шепотом говорит она, а я, от гнева и ярости, ощущаю раскаленную лаву в жилах своего тела.
— Столько лет, и только сейчас ты вдруг спохватилась? — с презрением шиплю риторический вопрос.