— Ты же не просто так села за мой столик? — ворковал он, хлопая ресницами так, словно долго репетировал этот жест.
— Здесь просто был свободный стул, — прошипела я, пытаясь увернуться от пятерни с черными ногтями.
— Пойдем-ка потанцуем, — он потянул меня за собой, положил руки мне на плечи и вытолкнул на танцпол, как тележку. Остальные посетители со смехом расступались, так что за нами образовывалась дорожка. «Как только он меня отпустит, я сбегу!» — повторяла я про себя на протяжении всего этого позорного шествия.
Но он и не думал отпускать. Наоборот. Он ухватил меня, как заправский танцор танго, продолжая бороздить толпу, словно поле, от края до края. А потом обратно. Люди расступались, спотыкаясь. Я надеялась, что кто-нибудь наскочит на него в ответ, но связываться с парнем из рекламы пастилок никто не хотел.
— Божественно танцуешь! — пыхтел он.
Скоро он выдохнется, думала я, как только ослабит хватку, я вырвусь!
Но он устроил настоящий танцевальный марафон, вцепившись наманикюренными пальцами в мои бедра. Мне казалось, что юбка задралась до предела, а разрез имелся до талии. За бретельками я, по крайней мере, могла следить, они по-прежнему держались на плечах. Пока марафонец не схватил меня сзади за шею. Я почувствовала, как одна бретелька зацепилась его кольцо с печаткой и лопнула.
Самым ужасным было то, что к этому моменту на танцполе остались только мы.
Все стояли вокруг и таращились на партнершу, которой, к несчастью, была я.
Девчонку, которой, словно тряпичной куклой, вертел потный психопат.
Юханнес Тотт устроил шоу: публика аплодировала и ликовала.
Я оказалась неизвестной статисткой с улицы. Никого не интересовало, нравится мне эта роль или нет.
После бесконечного метания от одного края танцпола к другому, сопровождавшегося наступанием друг другу на ноги, Юханнес Тотт упал как подкошенный прямо центре зала. Очень эффектно. Все аплодировали. Наконец-то я могла сбежать. Как мне казалось. Пока в мои лодыжки, подобно волчьим зубам, не впилась пара рук. Естественно, я грохнулась. Рухнула, как сосна на лесоповале. Это был такой позор, что я даже не заметила, больно мне или нет. Нужно было смываться, неважно как: испариться или провалиться сквозь землю. Но омерзительный Юханнес Тотт продолжал представление. Слоя на коленях, он изображал величайшее страдание:
— Жестокие боги! Зачем отнимаете у меня мою голубку ? О боги, лишите же меня жи-изни! — последнее слово он тянул, как бельевую резинку, а затем ударил себя в грудь, и завершилось все приступом кашля.
Кто-то в толпе крикнул, что поможет пастилка «Вике Бло», но у него явно не было с собой никаких пастилок. Изо рта у него капала слюна, пальцы скрючились, как у вампира. Можно было представить себе, как у него отрастают и желтеют ногти. Как он облизывает губы и лязгает зубами. Как он с урчанием склоняется к моей шее. Но я не могла позволить какому-то жалкому кандидату в вампиры пить мою кровь, а потому вмазала коленкой по самой чувствительной части его тела.
Юханнес Тотт взвыл и покатился по полу.
— Проклятый урод! — крикнула я, вставая на ноги, и продолжала кричать, пробираясь к выходу.
Эти слова относились не только к Юханнесу Тотту, но и ко всем идиотам, которые стояли вокруг и ухмылялись.
Я схватила куртку и бросилась на улицу, на морозный воздух — как в прорубь зимой. Чудесно! У меня сразу прояснилось в голове, и я увидела, что юбка задралась до самой талии. Я расправила и пригладила ее. Потом встряхнулась, как мокрая собака, пытаясь избавиться от чужого пота и запаха.
Лотта выбежала за мной, не взяв своей куртки и явно собираясь вернуться.
— Ты уже уходишь? — спросила она, ежась в своем топике с огромным вырезом.
— А ты как думаешь? — злобно ответила я.
— Ну… ты что, шуток не понимаешь? Ты же видела, кто это такой?
— Извини, но это не важно.
— Но он всегда такой! Все это знают!
— Отлично. Я пошла.
Она схватила меня за руку, пытаясь удержать.
— Вы здорово танцевали, честно!
— Спасибо, — ответила я.
— Ну хватит, не будь занудой! Не уходи!
Но я решила быть занудой. И ушла. По дороге домой я плакала. Из-за того, что мир такой мерзкий. Из-за того, что тот, кто был достоин любви, исчез.
Умри я сейчас — никто бы и не заметил. Как несправедливо. Как все безнадежно.
Водолей
За то время, что ушло на поиски Ругера, я разобралась с несколькими вещами.
Юханнес Тотт был из мира насекомых-вредителей. Тех, что забираются в твою кору и пьют твой сок. Таких, как он, не перечесть.
А таких, как Ругер, стоит ждать и искать.