Виктор Владимирович не мог сказать ни слова. Его всего испепеляла ненависть, поглощая без остатка.
— Не понял? Что ж, тогда встретимся быстрей, чем я планировал.
Костя разжал руку, отпихнув от себя отчима, вытер руки о джинсы, подошел к двери, открыл и остановился, услышав вопрос.
— Не боишься сдохнуть первым?
— Нет, не боюсь. Я не дурак, что бы ты на счет меня не думал. Я подстраховался, и только упадет с меня хоть волос — сдохнешь сам, но сначала насладишься потерями. Тебе никогда не вставляли в дупло бутылку? Не разбивали её там? Учитывая так любимую тобой помпезность, бутылка будет выбрана с особой тщательностью и с самым широким дном. Ты будешь сдыхать долго, урод, очень долго. Будешь умолять сдохнуть быстрей, тебя будет разрывать на части, по одному нерву тянуть, наматывать кишки, но жить будешь до последнего. Помогут тебе жить. Не советую. Впрочем, как знаешь.
И вышел, не закрыв за собой.
Секретарша отсутствовала, как и планировалось, и Костя спокойно покинул офис.
Виктор Владимирович снова протянул к селектору руку и, на мгновение почувствовав гладкую поверхность кнопок, отступил. Тошнотворность неприятного волнения постепенно гасила ненависть, и мужчина начал осознавать очевидное, просчитывая возможности.
*****
— Как твои дела?
Господи, она задала простой вопрос, а у него все сосуды заполнились патокой. Растекся, как слюнтяй, на кровати от звука её голоса, от еле уловимой, но все же уловимой заботы.
— Ба, Голубоглазка, ты никак соскучилась?
— Ещё чего, — фыркнула. — Просто захотела узнать, чем занимаешься.
— Почти закончил заниматься.
— Мясом?
— Ага.
— Почему именно такое хобби?
— Инвестиции в будущее.
— А-а. Загадками говоришь.
— В чем ты?
— В комбинезоне.
— В каком? У меня складывается впечатление, что их у тебя пруд пруди.
— В рваном.
— Что случилось? — Костя сел.
— Ничего. Порвали его, бывает.
— Голубоглазка… — угрожающе.
— Ты порвал, не помнишь? Еле края сшила!
Он упал на кровать, облегченно выдохнув, а она услышала и засмеялась.
— Хорошо, что не ты беременный.
— Приеду — накажу.
— Приедь.
*****
Ровно через десять дней президента одной из компаний нашли в своей машине, перевернувшейся и лежащей под мостом, у самой реки. Чудо ещё, что не ушла под воду, — считали многие. Президент оказался жив, но полученные травмы не давали шанса на прежнюю деятельность.
Стражей порядка не интересовало, как могла случиться авария, водитель в которой абсолютно трезв, а переломы — выборочны. Ноги представляли лишь смесь костей и сухожилий. Артерии не задеты, но понадобилось большое количество операций, чтобы сохранить хотя бы видимость нижних конечностей. Пальцы рук раздроблены, откушен язык.
Никого не волновало, что всё случившееся — итог усиленной работы нотариуса, переоформления завещания и появления нового президента.
В машине была найдена записка, автор которой — сам пострадавший. Она ясно указывала, что всё случившееся — его личное желание. Он хотел умереть, и, словно в наказание за дурость, остался жив. Слава Богу и жене, что дала клятву не бросать мужа.
И никому было не интересно начать расследование, увязнув в нем на долгие годы, и взять хотя бы слепки зубов, чтобы сравнить следы на откушенном языке.
А ведь те — не совпадали.
« Глава 28 (заключительная)
Она не могла найти себе места. Костя обещал вернуться три дня назад, а до сих пор ни слуху, ни духу. С ним вечно так: затянет в свои сети, влюбит… влюбит?! Ну, а что такого? Логично, по крайней мере. В такого нельзя не влюбиться. Снова.
Тошнота прошла, и Ая чувствовала себя хорошо. Если бы ещё не дурацкое волнение за Романовича… Он что, думает, что она совсем дура?
Его друзья, наверное, составили график посещений, потому что не проходило ни дня, чтобы кто-то из них не звонил и не наведывался. Им было интересно всё: от того, чем она завтракала, до того, в какую ходила школу. Ая не возражала, все веселее было.