— Сотни две; может, больше. А туфли — не меньше сорока.
— Сколько может ему заплатить журнал или газета за статью об этой клинике?
— О Господи! — выпалил помятый. — Дело вовсе не в…
Он затих, будто прикусил язык.
— Это одно из вполне разумных умозаключений. — Вульф покачал головой. — Я не люблю, когда меня водят за нос, и сомневаюсь, чтобы доктору Остроу подобное пришлось по душе. Проще всего убедиться в том, не самозванец ли вы, выяснив — кто вы есть на самом деле. Отправив мистера Гудвина следить за вами после вашего ухода, я потерял бы время и деньги. Но это ни к чему. Арчи?
Я взял в руки коробочку и показал Рону Сиверу.
— Внутри скрытая камера, — сказал я. Я вынул пару карандашей, точнее, огрызков длиной в пару дюймов. — Камера прямо под ними. Я сфотографировал вас восемь раз. Завтра покажу снимки своим знакомым — журналисту, фараонам…
Когда вы сидите на стуле, а на вас набрасывается мужчина, ваши действия зависят от того, что у него на уме. Если умысел у него явно дурной, то независимо от того, есть у него оружие или нет, вы как можно быстрее вскакиваете на ноги. Если же он просто пытается что-то у вас отобрать, например, коробочку с карандашами, а вы видите, что в силе и ловкости противник вам определенно уступает, то вы ограничиваетесь тем, что поджимаете ноги.
На самом деле он даже не приблизился. Остановившись в трех шагах от меня, помятый повернулся к Вульфу и сказал:
— Вы не имеете права. Доктор Остроу не позволил бы вам.
Вульф согласно кивнул.
— Разумеется, нет, но моя контора не относится к его юрисдикции. Вы посягнули на мое время и отняли у меня целый вечер, и я хочу знать — почему. В самом ли деле вы отчаянно нуждаетесь в помощи или затеяли какую-то дурацкую игру? Скоро, возможно завтра утром, я это узнаю — в зависимости от того, сколько потребуется времени мистеру Гудвину, чтобы опознать вас по фотографиям. Надеюсь, это не слишком затянется, ведь я просто оказываю услугу своему другу. До свидания, сэр. Я свяжусь непосредственно с доктором Остроу, а не с вами.
Лично я не рискнул бы делать ставку — на мой взгляд, парень в равной степени мог влипнуть в какую-то переделку или затеять нечистую игру. Его длинный заостренный нос, совершенно не гармонировавший с широченным квадратным подбородком, пару раз подозрительно дернулся, но это еще ничего не доказывало. Но вот сейчас, однако, что-то стало вырисовываться. Рональд Сивер, набычившись, уставился на меня, а в глазах появилось обиженное выражение.
— Я вам не верю, — сказал он наконец, громче, чем следовало, ведь стоял он совсем рядом.
Не спуская с него глаз, я потянулся к коробочке, которую уже успел переставить на свой стол, встал, снял крышку с огрызками карандашей, нагнул коробочку, чтобы показать ему, что находится внутри, и пояснил:
— «Аутофотон», японского производства. С электронным управлением. Ставлю десять против одного, что к рассвету мы вас изобличим.
Его губы раскрылись, но из них не вылетело ни звука. Он посмотрел на Вульфа, потом перевел затравленный взгляд на меня, затем развернулся и сделал пару неуверенных шагов — я уже подумал даже, что он уходит. Однако в последний миг он взял правее и остановился в двух шагах от огромного глобуса, перед книжными полками. Минуты две-три он постоял там, словно собираясь с мыслями, затем повернулся, достал из внутреннего кармана пиджака кожаный бумажник, выудил какую-то карточку, приблизился к Вульфу и протянул ее через стол. Вульф пробежал карточку глазами и передал мне. Это оказались нью-йоркские водительские права, выданные Кеннету Миру, рост 5 футов 11 дюймов, 32 года, Кловер-стрит, дом 147, Нью-Йорк, 10012.
— Сберегу вам время на лишние расспросы, — сказал он и протянул руку. Я без лишних слов отдал ему карточку, а он, вложив ее в бумажник и упрятав бумажник в карман, снова повернулся и вышел. На сей раз уверенно и быстро. Я проводил его в прихожую, запер дверь, которой он даже не хлопнул, вернулся в кабинет, уселся на свой вращающийся стул, задумчиво склонил голову набок и произнес, глядя на Вульфа:
— Вчера вы сказали доку Волмеру, что читать вас заставляет любопытство к тому, что еще выдумали наши собратья по разуму. Ну и?
Вульф поморщился.
— Сколько раз нужно говорить тебе, что слово «док» — отвратительный вульгаризм.
— Я все время забываю.
— Пф! Ты никогда ничего не забываешь. Ты это делаешь назло мне. Что касается Кеннета Мира, то в «Таймс» его фотографии не помещали. А как насчет «Газетт»?
— Нет. Имя несколько раз упоминалось, но фотографии не было. Как, впрочем, и сообщения о том, что у него руки в крови. Хотя нагляделся он на нее предостаточно. Но, коль скоро речь идет об услуге для друга, я могу сделать пару звонков и…