Рита провела ладонью по его колючему затылку, сказала сдавленно:
– Ну вот. Теперь настоящий солдат.
Марат обхватил ее руками, прерывисто дыша, прижался губами к шее. Поймал ее ладонь, перецеловал по очереди все пальцы, перевернул, слегка нахмурился, увидев покрасневшие следы на ладони, спросил одними глазами.
– Это ничего, так… – неопределенно ответила она. – Боевые раны.
В их движениях не было суеты, спешки. Они как будто хотели насладиться каждой секундой, каждой клеточкой тела друг друга. Навсегда запечатлеть в памяти каждый миг. Он снова и снова целовал ее, бродя губами по ее шее, ключицам, груди, животу. Рита гладила жадными руками его плечи, спину, твердые мышцы груди, хотела навсегда запомнить его запах, вкус его кожи, острое покалывание прилипших к плечам состриженных волосков на губах.
Он поднял ее на руки, нетвердо шагнул к кровати, мягко опустил ее на расстеленное покрывало. Она потянула его на себя, хрипло вскрикнула. Почувствовала, как на глаза набегают слезы – проклятые, предательские.
«Я не плачу, нет, нет, не плачу. Все хорошо. Не тревожься ни о чем!»
– Я люблю тебя, – прохрипел он.
– Я знаю…
– Со мной все будет хорошо, правда!
– Я… знаю…
Рита проснулась от какого-то шороха. Резко села в постели – господи, неужели она задремала? Марат уже ушел? Она все проспала? Черт! Черт!
Небо за окном начало светлеть, заливая комнату мягкой синевой. Марат одевался, двигаясь осторожно и бесшумно. Рита дернулась, чтобы встать:
– Я с тобой!
Но он мягко остановил ее, присел на край кровати, удерживая.
– Нет, оставайся здесь. Не надо этих дурацких прощаний перед военкоматом. Не хочу! Я и бабу Дину попросил не провожать меня. Хочу вспоминать, как ты лежишь здесь, в моей постели.
– Хорошо, – сдавленно прошептала она. – Как хочешь.
Он натянул через голову футболку, набросил на плечи ветровку, взял заготовленный с вечера рюкзак. Вернулся к постели, присел на корточки и стиснул ее запястья.
– Обещай мне! Ты не будешь ни во что впутываться, пока меня нет. Я хочу быть уверен, что с тобой все в порядке. Обещай!
– Только если ты пообещаешь мне то же самое. – Она с усилием улыбнулась, чувствуя горечь на губах.
Он опустил голову, на мгновение прижался лбом к ее рукам, прошептал:
– Маруся моя…
Она ощущала горячее дыхание, трепет ресниц на своей коже. Потом он пружинисто поднялся на ноги, сказал:
– Ну, все, – и быстро вышел за дверь.
В груди словно что-то взорвалось. Риту как будто парализовало. Несколько секунд она просто сидела в постели, хватая ртом воздух, просто пытаясь дышать сквозь эту раздавившую ее грудь боль. Потом вскочила, на подгибающихся ногах подбежала к окну и успела увидеть только его удаляющуюся спину и бритый затылок. Еще мгновение – и он скрылся за поворотом улицы.
Двигаясь медленно, рассеянно, как сомнамбула, она оделась, собрала свои вещи и тихо выскользнула из комнаты. В доме было полутемно и тихо. Рита двинулась к выходу, в ноги ей метнулся Курт. Она присела на корточки, хотела взять кота на руки. Тот же, издав протестующий вопль, рванулся из ее рук, оставив на запястьях кровавые полосы, вспрыгнул на подоконник и выскочил в форточку.
– Удрал, зараза, – глухо произнес чей-то голос за ее спиной. – За хозяином своим подался.
Рита обернулась и только теперь разглядела сидевшую на табуретке бабу Дину. Старуха сидела очень прямо, стиснув на коленях натруженные руки. Морщинистое лицо ее ничего не выражало, сухие глаза смотрели куда-то поверх Ритиной головы.
– Вот и еще один ушел, – выговорила она. – А, девка? Ушел наш с тобой мальчишка.
И Рита вдруг шагнула к бабке, обхватила ее круглые плечи и впервые за все эти дни заплакала.
С того утра Курт так и не объявлялся. Рита честно облазила все окрестные подвалы и подворотни – проклятый котяра исчез. Иногда ей приходило в голову – может, он и в самом деле каким-то чудом увязался вслед за Маратом? Чушь, конечно, но вдруг?
Как бы там ни было, кот исчез. Марат уехал. А ей нужно было как-то жить. И она жила – заканчивала школу, изо всех сил старалась не ввязываться в авантюры – она ведь обещала Марату, и не хотела думать, что будет дальше.
Где сейчас Марат? Его действительно отправили туда? Жив ли он? Если она будет обо всем этом думать, она сойдет с ума. И Рита усилием воли запретила себе строить предположения и догадки. Теперь ее жизнь – вот такая. И значит, нужно соблюдать новые правила игры. Все.