Чарли криво ухмыльнулся. «Снова меня перехитрили...»И поскольку два револьвера все еще были направлены на него, а Анжелина сковывала его действия, он не видел выхода из сложившейся ситуации. Ему придется принимать их условия, пока не подвернется благоприятный случай.
– Ладно, – согласился он. – Мы будем готовы, как только поедим и упакуем вещи.
Анжелина было открыла рот, намереваясь сказать что-то резкое, но потом передумала, с удивлением посмотрела на него и спросила:
– Что вы такое говорите? Как вы можете позволять ему так манипулировать собой?
Чарли приподнял брови, глядя на нее:
– Отсюда, где я стою, мне кажется, что эти револьверы направлены на нас, сестра. Надо уметь просчитывать потери и по возможности их сокращать. – Он улыбнулся и, наклонившись к ее уху, прошептал: – ...И перегруппировывать силы для следующих боев.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Чтобы добраться до хижины, потребовался целый день. Она располагалась на границе между основными владениями Рейесов и поместьем Люка, третьего по старшинству брата. Когда-то в этом сооружении жили работники ранчо, которым подолгу приходилось находиться вдали от главной усадьбы. Отец Анжелины обещал, что, пока молодожены живут здесь, в окрестностях хижины не будет никого постороннего. Это он сказал им с таким звучавшим в его голосе радушием и заботой, будто отправлял их в роскошное свадебное путешествие. К сожалению, присутствие братьев с револьверами слегка портило идиллическую картину.
По пути в хижину они почти не разговаривали. Анжелина, когда они отъехали далеко от дома, безуспешно пыталась договориться с братьями, но, как это всегда бывало, они получили от отца четкие инструкции и почти не замечали ее присутствия, не говоря уже о том, чтобы выслушивать ее доводы. Анжелина недовольно поджала губки и всю остальную дорогу молчала.
Чарли тоже ехал молча. Но по его напряженной фигуре и тому, как он изредка смотрел то на ее братьев, то на их оружие, то на окружающий ландшафт, она могла бы безошибочно сказать, что все это время он пытался прикинуть хоть какой-нибудь план побега. К сожалению, как он уже говорил ей раньше, «противная сторона имела полное преимущество в вооружении».
В хижину они приехали перед самыми сумерками. Анжелина и Чарли спешились, и каждый из них снял свои седельные сумки, где лежали одежда и туалетные принадлежности, которые им позволили взять с собой. Не говоря ни слова, братья забрали у них поводья лошадей, сбросили на землю мешок с едой и повернулись, собираясь уехать.
– Эй, а как насчет воды? – спросил Чарли. Марк молча ткнул пальцем в бочку, полную до краев дождевой водой у входной двери, и ускакал.
Анжелина выразила свое отношение к братьям презрительным шипением сквозь зубы и тяжело опустилась на землю.
– Я вам отплачу сполна, братишки! – крикнула она вслед их удаляющимся спинам. – Вот увидите.
Ни один не обернулся. Братья Рейесы продолжали скакать во весь опор и вскоре скрылись в надвигающейся темноте.
– Месть – не самое гуманное чувство, сестра, – негромко и успокаивающе сказал Чарли, усаживаясь с нею рядом.
– Мои братцы не заслуживают никаких добрых чувств. Они доводят меня до сумасшествия так, что иногда хочется кричать. А ведь так было всегда...
Чарли обнял ее за плечи, и она со вздохом приникла к нему. Гнев никогда не приносил ей удовлетворения – ни в ту пору, когда она была еще ребенком, ни позже, когда стала кандидаткой в послушницы. Но сегодня гнев принес ей облегчение. К тому же она была рада, что Чарли ее понимает. Он может подтрунивать над ней, но всегда понимает ее чувства. С ним ей не надо притворяться, как с другими, – она могла всегда оставаться собой, чего с ней за всю жизнь не случалось.
– Честно говоря, – сказал Чарли, поглаживая ее по волосам, – мои новые родственнички мне тоже не очень-то нравятся. Но хотя ваш отец большой негодяй, он все-таки ваш отец. Думаю, он не совсем безнадежен.
Анжелина повернулась к Чарли и с удивлением заметила в его глазах что-то новое – чувство, которое он постарался быстро скрыть, переведя глаза на хижину. Будь у нее побольше опыта, она восприняла бы это как выражение скрытой любви. Но, поскольку Анжелина еще не знала, как любовь отражается в глазах мужчины, она вполне могла и ошибиться.
Чарли снял руку с ее плеча, встал и помог ей подняться.
– Давайте посмотрим, где нам предлагают жить. Меня бы совсем не удивило, если б старый Мигель отправил нас в хижину с худой крышей.
Поскольку Анжелина тоже не удивилась бы такому поступку отца, она с некоторым трепетом пошла следом за Чарли, все-таки надеясь, что хижина пригодна для жилья. Она знала, куда их завезли, как и то, что без лошадей до ближайшего селения добраться практически невозможно. Их выбросили сюда как на необитаемый остров и они останутся здесь, пока ее братья не заберут их назад.
Чарли отворил дверь и заглянул внутрь.
– Так темно, что ничего не видно. Вы побудьте здесь, пока я не найду лампу, – сказал он и вошел.
Споткнувшись обо что-то, он выругался, но через мгновение навстречу Анжелине хлынуло оранжевое сияние, и Чарли появился в дверях, держа керосиновую лампу, и поманил ее, чтобы она вошла.
Хижина была построена достаточно грубо, но не так плохо, как ожидала Анжелина. Внутри было в меру чисто. В углу стояла печка. Стол и грубо сколоченные стулья занимали середину комнаты. Небольшая кровать, застланная выцветшим пледом, стояла подле единственного окна – дыры в бревенчатой стене, завешенной грубой парусиной. Несколько скаток походных постелей горкой возвышались в ногах кровати.
– Я видела места и получше, – сказала Анжелина.
– А я видывал и похуже, – отозвался Чарли.
Он водрузил лампу на стол и вышел. Вернувшись, плюхнул на стол рядом с мерцающей лампой мешок с едой.
– Голодны? – спросил он.
– Нет. Смертельно устала. Теперь даже эта кровать кажется мне неплохой.
– Вот и устраивайтесь на ней. А я привык спать на полу.
Анжелина бросила на него удивленный взгляд. После того, что произошло между ними прошлой ночью, она полагала... Ну, она, конечно, понимала, почему он так не хочет полностью выполнить свой супружеский долг, но в глубине души лелеяла слабую надежду, что они могли бы повторить чудесный опыт первой ночи.
– Не надо ложиться на полу. Мы можем оба устроиться на кровати... Как прошлой ночью.
– Нет, – отрезал Чарли. – Не можем. Не могу сказать, что мне не было приятно целовать и ласкать вас, но есть предел тому, что может вытерпеть мужчина. Так мне будет труднее оставаться здесь с вами вдвоем целую неделю. Пожалуй, мне не стоит испытывать себя больше того, что я себе позволил.
Когда он произнес слово «испытывать», Анжелина замерла. Вот, а она даже не вспомнила о нем. О божественном послании, напоминавшем ей, что Чарли был испытанием ее веры. До сих пор она не слишком хорошо справлялась с ним, но чувствовала, что должна быть последовательной и стойкой и, в конечном счете, выдержать это испытание. И поскольку они с Чарли супружеские отношения пока что поддерживали лишь на словах, Анжелина была свободна в том, чтобы следовать своему призванию. А вот если она понесет от него ребенка, то для нее окажется невозможным возвращение в ту жизнь, к которой она стремилась так долго.
– Пожалуй, вы правы. – Анжелина подошла к кровати и стала расстегивать платье.
– Э-гм, – кашлянул Чарли, и она обернулась к нему с немым вопросом в глазах. Он стоял, отвернувшись, чтобы не смотреть на нее. – Я лучше выйду, чтобы вы не чувствовали себя так неудобно. – И, не дожидаясь ее ответа, он вышел на воздух, прикрыв за собой дверь.
«Ну, естественно, во мне уже стали происходить какие-то изменения, если я стала спокойно раздеваться в комнате, где присутствует мужчина, даже не задумываясь над тем, что делаю; поэтому я и привожу в замешательство даже такого мужчину, как Чарли Колтрейн, который, наверное, видывал сотни голых женщин». Анжелине захотелось забраться под одеяло и спрятаться там на целую неделю.