Их взгляды снова сцепились. Чарли медленно понимающе кивнул и отвернулся. Мысли о маме и Энни беспорядочно роились в его голове. У него с этим рейнджером было так много общего. Их обоих грызли и ненависть, и тоска, и чувство вины. Может быть, ему удастся помочь этому человеку, хотя, Бог его знает, почему он должен ему поверить?
«Черт возьми, – подумал он, – будто мне больше нечем заняться...»
– Не поможет, – сказал он неожиданно, чем вызвал недоуменный взгляд Уинстона. – Даже если ты найдешь и убьешь своими руками того, кто это сделал, покоя все равно не найдешь. Любимого человека, если он мертв, уже не вернуть.
Рейнджер кивнул, задумавшись над его словами.
– Ну и как же жить дальше? – Глаза и все лицо Уинстона выражали нетерпеливое желание поскорее услышать ответ.
– А ты и не живешь. По-настоящему. Только существуешь. Ненавидишь весь мир и всех людей, которые в этом мире живут. В грехах одного человека ты обвиняешь целую группу людей. И умираешь в одиночку и одиноким.
– Заманчивая перспектива.
– Да уж, – добавил Чарли.
Оба они молча уставились на пляшущие язычки пламени, их разделявшие. Чарли подумал о том, в какой же все-таки момент исчезла его ненависть, сменившись терпимостью к окружающим.
Сестра, если случится худшее и вы будете носить моего ребенка, то уверен, вы сумеете найти меня в тюрьме Далласа. По крайней мере, до того, как меня повесят.
То, что произошло между нами, – ошибка. Если мое имя чего-нибудь стоит, то оно у вас есть, а этогораздо больше, чем я получил в наследство от своего отца. Если бы я только мог дать вам больше, то я сделал бы это с большой радостью. Прощайте.
Чарли.
– Черт возьми, – пробормотала Анжелина вполголоса и швырнула записку обратно на туалетный столик, где и нашла ее. – Если он думает, что я останусь здесь и буду ждать, пока его повесят за то, чего он не делал, то он совершает ошибку еще большую, чем занятие со мной любовью.
Пока она собирала и запихивала в сумку свои вещи, пока переодевалась в костюм для верховой езды и продолжала разговаривать сама с собой, ее гнев разрастался с каждой минутой, с каждым произнесенным словом.
– Если я понесла его ребенка, то он, черт возьми, еще услышит об этом. Я не позволю ему пожертвовать собой зазря. Нет, сэр. И как он только посмел сказать, что иметь ребенка – это худшее, что могло случиться? Ну подождите, я еще доберусь до него.
Круто повернувшись, она забросила сумку на плечо и направилась к двери. Дернула за ручку и чуть не уткнулась носом в дверь. Дверь не поддалась. Нахмурившись, Анжелина подергала за ручку.
Заперта.
Бешенство – доселе незнакомое, горячее и ослепляющее – пронзило ее. Бросив сумку на пол, она заколотила в дверь что было сил.
– Выпустите меня отсюда! – кричала она.
Никто не откликнулся. Будучи на грани истерики, Анжелина быстрым взглядом окинула комнату, не зная, что делать. Ей немедленно надо попасть на тракт по направлению на Даллас, иначе она никогда не догонит рейнджера и Чарли. А уж когда она их догонит, то непременно скажет мужу все, что думает по поводу того, как запирать жену и уезжать.
Она подбежала к окну и распахнула его. Внизу только что спустился с веранды во двор ее отец.
– Меня заперли! – закричала Анжелина. – Вы можете подняться и открыть дверь?
Он остановился и повернулся, подняв голову.
– Вряд ли, дочь. Поскольку я сам запер дверь, мне ни к чему выпускать тебя... и только потому, что ты об этом просишь.
Сердце Анжелины зашлось. «Значит, меня запер отец, а не Чарли?»
– Зачем вы заперли меня?
– Чтобы не дать тебе сделать то, что ты собралась сделать, насколько я вижу... помчаться за своим преступником. Ты вернешься обратно в монастырь, дочь моя. А уж с хорошим приданым они примут тебя с распростертыми объятиями и забудут о твоем неудачном замужестве. Хотя люди в нашей округе не будут такими всепрощающими. Мне надо убрать тебя подальше от своих сторонников по партии... мне надо, чтобы они тоже подзабыли о твоем скандальном поведении. Вот тогда-то я и займу законное место в правительстве.
Анжелина прикусила губу, пытаясь найти выход из затруднительного положения, в которое попала. Проще всего было бы с ним согласиться. А уж если ей удастся выйти из комнаты и, тем более, убраться с ранчо, тогда появится шанс сорвать его мерзкие планы.
– Да-да, я вас понимаю. Так почему бы вам не сделать это сегодня же, например, отправить со мной кого-нибудь из своих сыновей, чтобы он меня доставил в монастырь?
Отец улыбнулся, показав ряд белых зубов на бронзовом лице.
– Я еще не круглый идиот, дочь моя. Ты все ищешь, как передать весточку своему преступнику? К тому же я не могу отправить тебя в монастырь с его отродьем у тебя в животе.
Анжелину передернуло от отвращения, слышавшегося в его словах, но она удержалась от резкого, и гневного ответа. Ей все равно надо найти выход, а настроив отца против себя, она не добьется никаких сведений, которые ей были так нужны. Но теперь незачем и волноваться. Она знала отца: стоит ему лишь начать говорить, как он тут же с гордостью выложит все свои планы.
– Ты останешься в своей комнате до тех пор, пока я не буду уверен, что у тебя нет ребенка. Если он у тебя есть, ты отправишься к тетке в Мехико-Сити, а ребенка потом оставишь ей. В любом случае, к тому времени, когда проблема разрешится, твоего мужа в живых уже не будет. И вот тогда-то твои братцы и отвезут тебя туда, где тебе и надлежит быть.
– Как вы только можете быть таким уверенным, что Чарли обязательно повесят? Он же не убивал того человека и не грабил поезд.
– Делал он все это или не делал, значения не имеет. Если правосудие о нем не позаботится, то рейнджер разберется с ним по-своему. В любом случае, он будет мертв.
Анжелина замерла, заподозрив, что отец приготовил какую-то гадость, которую можно ожидать со дня на день.
– О чем вы говорите? Он же не убивал невесту Дрю Уинстона! И у него есть доказательства. Уинстон его не убьет.
– Неужели? – рассмеялся он. – Ты еще так наивна. За деньги люди делают все. А я предложил рейнджеру кругленькую сумму наличными, чтобы твой Чарли Колтрейн умер наверняка – не так, гак эдак.
Отец отвернулся от нее, чтобы скрыть самодовольную улыбку. В отчаянии Анжелина опустилась на пол.
Чарли увезли, а она попала в ловушку. Когда отец что-нибудь задумывает, то редко можно сразу разгадать весь план. Она не сможет выйти из комнаты, пока ему не станет все ясно. Но к тому времени уже поздно будет что-либо делать ради спасения мужа. А без Чарли ей будет все равно, – что бы с нею ни случилось.
Даллас.
Нет, не это место Чарли выбрал бы, чтобы приятнее было умереть, хотя, с другой стороны, в его положении любое место, где тебя убьют, мало отличается от остальных.
Они с Уинстоном ехали по городу. Когда подъехали к тюрьме, рейнджер натянул поводья и остановился.
– Что за чертовщина? – пробормотал он, глядя на толпу, снующую вокруг эшафота с виселицей.
– Откуда они узнали, что я приехал? – спросил Чарли. – Я думал, меня еще будут судить.
– Будут. – Уинстон потряс головой. – Это пока не для тебя. Смотри! – И он показал на платформу.
Несколько охранников поднималось по ступенькам впереди и позади высокого белокурого мужчины. Руки заключенного были связаны за спиной. Один из охранников подвел его к медленно раскачивавшейся на пыльном ветру петле, свисавшей с перекладины посреди платформы.