– А скажи мне, брат Великий Бенин, что вы сделали с охраной этого заведения, в смысле тюрьмы?
– Брат мой Герман Мина-а... Извини, не могу пока хорошо выговаривать твое славное имя. Мы их всех отпустили, предоставив транспорт для всех работников. И даже дали им два часа на сборы вещичек и семей. Разумеется, бледнолицым. Нашим черным родственникам мы предложили присоединиться к нам.
– Ага... – кивнул Минаков, размышляя о том, что сам он тоже несколько бледнолицый. – И они согласились, брат Бенин?
– Мой брат Герман, за несколько поколений белая раса этого континента потеряла силу к жизни. От этого все белые стали очень законопослушны и похожи на стадо. Единственное, во что они верят, так в этот самый закон, всегда доселе защищающий их привилегии. Сейчас здесь нет закона. Как ты понимаешь, брат Герман, их закона. И потому они уходят. А может, они надеются, что сюда снова придет много-много их белых братьев полицейских и с ними их закон. Но здесь они ошибаются. У них нет силы, брат Герман. Их жизненная сила умерла насовсем. Смотри, как много их тут было. Охранники с оружием, с пулеметами и прочим. Смотри, какие здесь толстые стены. Дотронься!
– Да я уж натрогался, брат Великий Бенин, покуда здесь загорал. Так что воздержусь.
– Представь, сколько братьев нам бы пришлось положить, если б брать эту цитадель приступом. Ведь у нас даже нет пушек, брат Герман Миннак...
– Не мучайся, брат Великий Бенин, потом научишься выговаривать эту фамилию. Говори дальше.
– И вот, имея такие преимущества, они ушли. Ну не слабаки ли? Мы тут даже обнаружили бронированные машины. Теперь они будут наши, брат Герман. Представляешь?
– Нет, брат Бенин.
– Они оставили живыми вас. Да и вообще всех заключенных (ну да не о них речь). А ведь мы шли вас освобождать, правильно?
– Ну да.
– Если бы они вас ликвидировали, то лишили бы наш штурм смысла.
– Наверное, – согласился Герман Минаков, ибо действительно оценил ситуацию с точки зрения войны.
– И вот они ушли, брат Герман, а наши силы удесятерились?
– Не понял, брат Бенин. Вы освободили восемь тысяч негров... Извини, афроамериканцев?
– Не извиняйся, брат. Именно последнее слово теперь отменяется. Мы снова возвращаем в употребление слово «негр». Но теперь мы будет так называться с высоко поднятой головой, – пояснил Великий Бенин. – И конечно, мы не освободили восемь тысяч негров. Среди местных заключенных наших было только две трети, а это тысяча двести человек. Но ведь все это солдаты бывшей армии США, правильно? Они умеют сражаться.
– Да, – кивнул Минаков, про себя вспоминая, имеется ли в американском военном законодательстве статья, озаглавленная «Дезертирство».
– А главное, мы освободили вас, брат Герман. Уж вы-то точно умеете сражаться. Мы знаем. И неужели наши силы не возросли вдесятеро? Ведь вы же присоединитесь к нам?
– В смысле?
– Но ведь ваш отряд – настоящие легендарные герои. Шаманы войны. Вы ведь бились за свободу и жизнь наших братьев прямо в сердце исторической родины всех негров. Правильно?
– Ах, это.
– Не скромничай, брат Герман. Не скромничай. Мы знаем ваши подвиги. И слышали о пытках, которым вас подвергали белые палачи здесь. Думаю, вы не выдали им никаких секретов, правильно?
«Я тоже надеюсь», – согласился Герман, но не высказал фразы вслух.
14
Удар по окрестностям
Все-таки ему повезло, он так и не обнаружил пятилетнего сына. Это бы однозначно переполнило чашу.
Сын лежал под умывальником в кухне. Прячась, он забился туда, за трубную развилку. Забился так, что его не сумели сразу выдернуть наружу. И тогда просто несколько раз ткнули туда хранящимся рядом кухонным ножом. Самым большим из набора. Камера в те минуты задействовалась в других, более пикантных зарисовочках, так что зафиксировать совершенное походя убийство не получилось.
15
Родственники
– Ну что, герои борьбы за освобождение негров, готовы сражаться за новых хозяев? – спросил свой бывших отряд лейтенант Минаков.
– Слава богу, Герман Всеволодович, местные братья не ведают о наших настоящих подвигах, – отозвался Кисленко.
– Тише ты, дурак, – цыкнул на него Кошкарев. – Не дай божок, узнают ненароком.
– Он прав, ты бы помолчал, Захар, – подтвердил Минаков почти шепотом. – Верят они, что мы там с самого начала бились только с североамериканским империализмом, ну и пусть верят. Правильно? Так все-таки, как насчет дальнейшей службы? Нам предлагают поучаствовать в развале Америки.
– Они считают, что это не развал, а начало новой жизни, командир, – прокомментировал техник Кошкарев.
– Все так поначалу считают, Феликс Маркович, – глубокомысленно констатировал Герман.
– Процесс создания нового свободного государства на основе части большой, неправильно сделанной империи, – продлил мысль Кошкарев.
– И к тому же этнически чистой, да?
– Не совсем так, Герман Всеволодович. В новых Свободных Штатах Америки можно будет запросто проживать лицам, имеющим мексиканские корни.
– Еще бы нет, – развеселился Кисленко. – Как же их выселить? Мало того что они вместе делают эту самую революцию, так еще «латиносов» здесь видимо-невидимо. Совсем не то, что белых. А вы как думаете, товарищ лейтенант, передерутся они между собой или как? Ведь некоторые хотят основать не новые США, а САШЧ – Свободные Американские Штаты Черных, правильно?
– Ну, я не футуролог, Захар Осипович. Если передерутся в ближайшее время, то обеим этим расам конец. В смысле, в их войне с Севером.
– Думаете, белые их все-таки замочат?
– А ты сам как думаешь?
– Пока я соглашаюсь с нашими новыми братьями, – хмыкнул Кисленко. – У местных белых действительно отсутствует воля к жизни. Сдаются, бросают территорию и добро за так.
– А мне кажется, все просто еще не развернулось на полную катушку, – высказался Миша Гитуляр. – Американцы слишком рассеяли свою армию. Им пора бросать Африку и кидать войска сюда.
– Ты за них сильно переживаешь, Миша? – поинтересовался Кошкарев. – Может, еще поможешь им?
– И опять же, по этой же теме, но с другого конца, – перебил Минаков. – Я уже сказал, нам предлагают присоединиться к нашим, так сказать, «братьям» в их борьбе с засильем бледнолицых. Что будем делать?
– А у нас есть альтернатива, командир? – спросил Кисленко уже без всяких улыбочек.
– Прямо брат Великий Бенин ничего мне не говорил, но, по-моему, несложно прикинуть возможности. Мы, конечно, люди русские и вроде здесь абсолютно ни при чем, однако мы ведь все несколько бледнолицые, так? Вот и делайте выводы. Как все знают, далеко не всех европейцев они просто так выпускают прочь. Не стоит плодить ряды врагов, как выразился один из их знаменитых братьев.
– К тому же, что нам там делать в северных штатах? Нас ведь снова упекут в тюрягу, – выдал свой комментарий бывший отрядный компьютерщик Гитуляр.
– Вот именно, для прерванной процедуры дознания, – кивнул Минаков.
– Правильная мысль, – согласились остальные.
– И значит? – снова уточнил Герман.
– Ну, воевать – не воевать, там видно будет, – предложил Кошкарев. – Зато нас снабдят оружием, а это уже кое-что, верно?
И вопрос был решен единогласно. Похоже, за время нахождения в тюрьме все солдаты отряда стали ярыми приверженцами демократии.
16
Удар по окрестностям
– Ты чего вернулся? – спросил его вахтенный офицер Пег Идипус.
– Мои убыли к маме в Медфорд. С сегодняшними перекрытыми дорогами мне туда не добраться. И чего мне тут, дома, одному сидеть?
– Ну, жена в отъезде – это ж вообще-то...
– Не настроен, – вяло ответил коммандер Рекс Петтит и прошел к себе.
– Да, – обернулся он к вахтенному. – По пустякам меня не дергать. Считай, меня на корабле нет. Хочу кое-что обдумать насчет будущего похода.
Взаимное обращение подчиненных к начальнику и обратное, на «ты», вовсе не считалось фамильярностью. Когда-то такое привилось в гражданских фирмах. Теперь демократический заряд девяностых годов прошлого века хоть и с превеликим опозданием, но докатился до армейско-флотской среды.