— Присядь.
Я прохожу к маленькому диванчику и осторожно, как если бы это был не диван, а бомба, сажусь.
— Выпьешь чего-нибудь?
Что-то во всей этой ситуации, наконец-то, отрезвляет меня. Я нервно грызу внутреннюю часть щеки, пока мистер Макс ждет моего ответа, но потом говорю
— Зачем ты это делаешь?
Не произнося ни слова, он отворачивается и идет в сторону мини-бара. Затем поворачивается ко мне спиной и спрашивает серьезным, даже немного отстраненным тоном.
— Я налью тебе немного виски?
— Сейчас утро.
Я не свожу с него напряженного взгляда. Не могу понять, он злится или это такая извращенная форма пытки.
— Тогда выпью я.
Он разом опрокидывает бокал и поворачивается ко мне.
Мне кажется, или он пытается перевести тему? Я выпрямляюсь на своем месте и снова спрашиваю
— Так ты ответишь?
— Отвечу на что?
— Зачем ты помогаешь мне? Зачем помог там, в лифте? Ты не обязан….
— Я обязан!
Его голос становится жестче, но в следующую секунду все меняется. Макс делает несколько шагов в мою сторону, но затем останавливается всего в паре метров.
— Я был обязан вмешаться сегодня. Я слышал кое-какие слухи о Клайде, но и не предполагал, что это правда.
— Значит, ты не подумал, что я…что я сделала что-то…
Я ненавижу себя за то, что так краснею и невнятно мямлю, но сейчас по-другому не получается.
— Что я позволила ему…
— Конечно, нет! Это не выглядело чем-то взаимным.
Я облегченно вздыхаю. Зная, что мистер Макс не решил, что я имею хоть какие-то отношения с этой крысой, Клайдом.
Мягкий взгляд Макса словно обнимает меня. Если сравнить все то, что было со мной до этого взгляда и после, можно с уверенность сказать, что я вовсе не жила.
Секунда моего замешательства и мягкости мистера Макса заканчивается, когда он отводит взгляд и откашливается. В следующий момент в его глазах читается только отстраненность.
— К тому же, Клайд был выше тебя по должности. Он редактор отдела, а ты всего-навсего верстальщик.
Всего-навсего…
Он снова поднимает на меня взгляд. И я точно могу сказать, что в этих глазах и близко нет ничего действительно заинтересованного во мне и во всем, что меня касается.
— Любые отношение между членами руководства и подчиненным категорически запрещены уставом издательства. Помимо того, что Клайд пересек черту морали, приставая к тебе, он нарушил одно из важнейших правил. За такое увольняют.
Мое сердце, кажется, только что остановились. Я перестаю дышать и думать. Словно управляемая невидимым кукловодом, я поднимаюсь на ноги и говорю ровным голосом.
— Спасибо за помощь, мистер….
Я снова спотыкаюсь в одном и том же месте.
Чертова фамилия.
— В общем, спасибо…
Не ожидая услышать что-то в ответ, быстрым шагом я вылетаю из кабинета Макса и мчусь подальше. Подальше от его глаз, от его низкого, мягкого голоса и его кабинета, пропитанного мужским дурманящим запахом, его запахом.
Весь день я отвлекаюсь работой настолько насколько это возможно. И благополучно дожив до вечера, уношу ноги так быстро, как никогда раньше.
Только я вхожу в свою квартиру, как меня встречает Гудрон и запах чего-то горелого. Из кухни валит пар и слышен грохот посуды. Я сбрасываю обувь и уже разгоняюсь, чтобы бежать на пожар, как из кухни выходит Пегги, разгоняющая полотенцем дым.
Я не могу удержаться и не съязвить
— Пегги! Ты вынуждаешь меня всерьез задуматься о смене замков!
Пегги делает бровки домиком. Никто не может устоять от этого ее выражения лица. Никто, кроме меня!
— Сотри это выражение со своего лица.
Я открываю окна, чтобы выпустить дым. Пегги перестает изображать святую великомученицу и пожимает плечами.
— Я просто хотела испечь печенье
— В моей кухне?
— Кто-то же должен в ней готовить.
— Она ждала того самого, а теперь ее первый раз будет плохим воспоминанием.
— О, пожалуйста!
Я подхожу к столу, на котором стоит противень с маленькими почерневшими по краям печеньками.
— Мда, Пегги!.. Повар из тебя, как из меня Хемингуэй.
— Ты себя недооцениваешь.
Пегги хватает одно печенье и откусывает кусок. Я пристально наблюдаю за ней. В первую секунду она улыбается и кивает, как будто все получилось отлично. Но потом не выдерживает и, скривившись, бежит к раковине и выплевывает в нее пережеванное печенье.
— Какая прелесть!..
— Кажется, я переборщила с содой.
Пегги начинает громко смеяться, и я тут же подхватываю ее.
— Обещай никогда не угощать меня своей стряпней!