Только когда они подъехали к маленькой побеленной церкви, Ди упала духом. Казалось, Дойл ощутил ее колебания. Он бросил взгляд на небольшую группку людей, собравшихся у двери, на минуту оставил вожжи только в одной руке, а другой сжал ее пальцы. Он даже не взглянул на нее, но этот жест заставил Ди почувствовать себя уверенно, и она приободрилась.
Шей, сидевшая на коленях у Ди, от возбуждения начала подпрыгивать, когда Шанли остановил возок и поставил колеса на тормоз. Спрыгнув на землю и улыбаясь болтовне Шей, Дойл протянул руки, чтобы поймать девочку в отважном прыжке. Поставив ее рядом с собой на землю, он осторожно и нежно снял с возка Дейрдре Маккенну на глазах нескольких десятков зрителей.
Когда Ди наклонилась, чтобы взять Шей на руки, Дойл ее остановил.
– Я понесу Шей, – негромко сказал он.
Ди медленно выпрямилась. Он упрямо вздернул красиво очерченный подбородок, и Ди поняла, чего он хочет добиться: он еще раз повторяет для всех в городе, что считает Ди и Шей своей семьей и предупреждает присутствующих, что они не смеют оскорблять тех, кого он избрал. Ди почувствовала, как напряжение покидает ее.
Ласково прижимая Шей к груди, Дойл стоял, глядя на женщину, которую обожал. Когда она улыбнулась и взяла его под руку, он ответил ей широкой улыбкой.
Они повернулись и вместе пошли к прихожанам.
Ни одна душа в этой небольшой церкви не решилась принять брошенный Дойлом Шанли вызов.
ГЛАВА 10
Кэтрин инстинктивно старалась как можно дольше не приближаться к Красной реке. Вдоль ее течения наверняка могли встретиться индейцы – и не только команчи, но и кайова. И неизвестно, чем могла закончиться встреча с последними.
Открытое плоскогорье продувалось ледяным зимним ветром, настолько сильным, что под его порывами Сэди то и дело спотыкалась. Девушке оставалось только надеяться, что лошадь ее движется в нужном направлении: от холода у Кэтрин слезились глаза, и она потеряла возможность ориентироваться по звездам. Ей очень хотелось остановиться, но она не решалась. И чем дальше она ехала, тем больше ее мучили сомнения: правильно ли она поступила, убежав от Слейда и отправившись в путь самостоятельно.
Наступившее утро тепла с собой не принесло. Небо было затянуто такими же серебристыми облаками, как и накануне. После полудня она направила Сэди ближе к реке, на северо-запад. Нервы ее натянулись, как струны, когда она увидела, что русло реки начинает углубляться в ущелье. Каньон Пало Дуро был уже близко, очень близко. Приближался и решающий для нее час – мгновение, когда она увидит Убивающего Волков и должна будет принять решение.
Два часа спустя Сэди остановилась на краю глубокого ущелья с почти отвесными красными склонами. Именно здесь Кэтрин провела первые, ужасные месяцы своего плена среди команчей. Теперь она возвращается сюда добровольно.
Под ней была деревня Сломанной Стрелы. Кэтрин угадывала это по тому волнению, которое охватило ее при виде вигвамов с их новыми каркасами и стенами из бизоньих шкур. Она видела, как внизу двигаются люди, слышала их голоса, слабо доносившиеся из гигантского каньона. Скоро она узнает, кто из ее прежних друзей пережил ту ужасную ночь у Стоун Крик.
Она хотела было пустить Сэди вниз по склону, но раздавшийся сзади грубый хохот заставил девушку остановиться и повернуться. Кровь застыла у нее в жилах.
Перед ней был Уродина Джек. В руках он держал какой-то странный пистолет, дуло которого было направлено прямо на нее.
В сощуренных до щелок глазах Джека пылала ярость.
– Мне следовало бы пристрелить тебя на месте, сучка!
Кэтрин понимала, что единственный путь к спасению – это крутая извилистая тропинка за ее спиной, которая сбегала вниз среди отвесных скал. В долю секунды Кэтрин приняла решение.
Изумленная тем, как ее всегда мягкая хозяйка резко рванула поводья, и ощутив на ребрах сильные удары каблуков, Сэди стремительно развернулась и ринулась вниз.
У Кэтрин горела спина в ожидании пули, которая с такого близкого расстояния, конечно, не пролетит мимо. Однако выстрела не было. Вместо этого девушка услышала за собой неровный топот копыт. Она надеялась, что Сэди сумеет удержаться на крутизне, а конек Уродины Джека споткнется под его весом. Она вспомнила минуту, когда могла нанести Джеку второй и, может быть, смертельный, удар и пожалела, что не сделала этого.
Они были уже в конце спуска, совсем близко от первого вигвама. У Кэтрин пересохло горло и болела грудь, она задыхалась. Вдруг камень под копытом Сэди покатился. Кобыла упала на колени, а Кэтрин перелетела через нее. Больно ударившись о каменистую землю, она проехала вниз, разорвав о какой-то кактус рукав и оцарапав кожу. Ключица ее сильно стукнулась о грубый ствол кедра. В конце крутой тропинки Кэтрин поспешно попыталась встать и с отчаянием почувствовала, что ноги ее не держат. Уродина Джек настиг ее прежде, чем она смогла сделать еще одну попытку подняться. Он схватил девушку за волосы и дернул так, что она вынуждена была посмотреть ему в лицо. Он злобно ощерился, и она вспомнила его пса. Ножом, который Джек так часто точил, он с пугающим энтузиазмом размахивал у самого ее лица. Кэтрин закрыла глаза и прикусила губу, чтобы не вскрикнуть, когда лезвие вонзится в ее тело.
– Что здесь происходит?
Знакомые слова на языке команчей заставили ее открыть глаза. Рядом стоял молодой воин, весь напрягшийся, но еще не решивший, следует ли ему вмешаться.
– Мужчина обращается со своей рабыней так, как ему вздумается, – уклончиво ответил Уродина Джек.
Кэтрин увидела, как юный воин нахмурился, но поняла, что это не означает тревоги за нее. Еще секунда – и он отвернется. Он знает Уродину Джека и доверяет ему, тем более тот один, если не считать этой женщины, которую Джек назвал рабыней. Кроме того, мужчина действительно имеет право обращаться с рабыней так, как хочет.
– Стой! – позвала она юношу быстро, прежде чем Уродина Джек успел заставить ее замолчать. Воин снова посмотрел ей в лицо, и она увидела в его взгляде легкую озадаченность: может, из-за того, что она произнесла слово на его языке, а может, из-за неясного воспоминания. Индеец видел ее гордой скво в мягких шкурах, а эту растрепанную женщину в одежде белых людей он едва узнавал.
– Ты должен меня выслушать! – взмолилась она.
Уродина Джек сильнее потянул ее за волосы и приблизил нож к самому ее лицу.
Но воин угрожающе проворчал:
– Нет!
Чувство облегчения чуть не лишило Кэтрин последних сил, но она все же сумела спросить:
– Разве женщина Убивающего Волков – рабыня? Это не было ложью. Хотя Убивающий Волков не назвал ее своей женой, никто в племени не сомневался в том, что он это сделает. Но раньше этого случился Стоун Крик.
Теперь воин узнал ее.
– Это Смелый Язык?
Побежденный Уродина Джек отступил. Чувствуя, что пальцы его разжались, Кэтрин поднялась на ноги, стараясь не обращать внимания на царапины и ушибы.
– Это она, – ответила она негромко. Воспоминания нахлынули на нее. «Смелый Язык» – имя, данное ей в гневе, в сердцах, когда – так давно – она яростно не повиновалась тем, кто взял ее в плен.
– Ты идешь.
Он игнорировал белого торговца.
– Моя кобыла, – требовательно сказала Кэтрин, указывая на Сэди, мирно стоявшую поблизости.
Прежде чем Кэтрин успела подойти к своей лошади, Уродина Джек вытащил из седельного чехла ружье. Ему хотелось, чтобы Кэтрин начала протестовать. Но ей сейчас ружье казалось ненужным, и она промолчала. Воин подхватил свободно висящие поводья, и Кэтрин немного успокоилась, когда Сэди двинулась за ним не хромая.
Кэтрин шла за ними. Все тело девушки болело, тяжелые мысли мучили ее. Как отреагирует на ее появление Убивающий Волков? Только сейчас, когда он был уже так близко, она почувствовала страх. Говоря с молодым воином, она назвалась женщиной Убивающего Волков, но у нее не было уверенности, что выбор ее правильный.