— Просто мои вещи.
— Их не очень много, — с сомнением произнесла она. — А у тебя там есть что-нибудь для меня?
— Ваша светлость, — вмешалась Мемзен, кладя руку на плечо девочки, — мы собираемся оставить Успеха одного.
Она повернула девочку кругом и легонько подтолкнула к остальным детям.
— Вам придется их простить, — сказала она Успеху. — Они привыкают идти своей дорогой.
VII
Я глубоко сочувствую борьбе: она так подражает походке души и ее манере держать себя.[6]
Успех изучал географию в школе и знал, насколько велик Уолден, но впервые в жизни он ощутил его размеры. С земли из-за густого леса ничего не было видно. Даже поля и озера заслоняли деревья. Успех никогда не был на берегах океана Модилон, но видел озеро Грейт-Камит. Небо там его просто поразило, но оценить весь размах природной красоты не было никакой возможности. Люнг взбирался на горы Тарата, но те по самую верхушку заросли лесами, и единственный вид открывался с уступов. В Самсон-Кокода была башня с круговым обзором, но она возвышалась над землей всего на тысячу триста метров.
Судя по видеофону на переборке, «остров» парил в облаках на высоте пять тысяч семьсот метров. А под ним во всей своей захватывающей дыхание необъятности расстилались леса. Карты, отмерявшие неподвижные километры и плоские гектары, казались фальшивкой по сравнению с этим. Каждый житель должен был видеть панораму, открывающуюся сейчас перед Успехом. И если это противоречило принципам простоты, то плевать он на них хотел.
С другой стороны, Стойкий Нгонда совсем не наслаждался видами. Он уселся на скамью спиной к корпусу «острова», который Мемзен сделала прозрачным, когда отделила для каждого личное пространство. Его шея была напряжена, и сам он время от времени жаловался на проблему с ушами. Каждый раз, когда корабль вздрагивал от порыва ветра, посланник принимался судорожно и глубоко дышать. Дрожащим голосом он попросил Успеха не комментировать проносившийся внизу пейзаж. Тот совсем не удивился, когда посланник с трудом поднялся на ноги и сквозь похожие на занавеси из пузырьков перегородки отправился на поиски ванной комнаты. После его ухода стена вернулась на место, и на ее дрожащей поверхности появились радужные разводы.
Успех прижимался лицом к прозрачной стене. Он ожидал, что она будет гладкой и холодной, как стекло, но она оказалась теплой и податливой, словно плоть какого-то живого существа. Под ним реки и озера блестели в лучах полуденного солнца, словно осколки разбитого зеркала. Тинистая река Калибобо осталась к западу, в то время как «остров» направился к подножию гряды Тарата. Когда внизу расстилалась земля, Успех замечал места, где ярко-зеленые леса сменялись голубыми хвойными зарослями тсуги, сосен и елей. В тени гор прятались лишь несколько ферм и отделенных от мира деревушек. Чтобы добраться до Литтлтона, расположенного на западном склоне, им придется перелететь через гряду.
Сначала Люнг с трудом различал знакомые вершины. Он приближался к ним с непривычного расстояния и высоты. Но, заметив пик Вайтейпа, смог определить и все остальные: Таурика, Бутлес-Лова и Бороко, извивавшиеся к северу, Кайвуна и Самсон-Кокода, направлявшиеся на юг, к равнине. Он вслух пробормотал их названия, пока посланника не было рядом. Ему всегда нравились округлые звуки языка пакпаков, как они катались во рту. Попав тогда в пожар вместе с Виком, он был уверен, что никогда не увидит эти горы вновь.
Купив планету у Корпорации Освоения Космоса, Старейшина Винтер подумывал переименовать здесь все, чтобы с чистого листа начать свой грандиозный эксперимент по сохранению чистого, неизмененного человечества. Но потом поразительно большое число работников Корпорации отклонило его щедрое предложение по переселению: они захотели остаться. Большинство пакпаков возводили свои родословные к древним поселенцам, колонизовавшим множество планет. Некоторые даже претендовали на происхождение от самого Древнего Мороба. Проявив уважение к ним, Старейшина согласился сохранить топонимику пакпаков для некоторых географических групп. Так что реки, долины, горы и острова носили названия, данные им первыми поселенцами.
Старейшина Винтер никогда не держал в тайне свои планы относительно Уолдена. Потратив на планету громадные средства из собственных карманов, он намеревался обогатить истощенные земли наследия Мороба. На их месте он хотел построить рай, воссоздать богатую экологию родного мира и пригласить на Уолден только настоящих людей — с тем условием, чтобы новые поселенцы отринули технологии, уже давно вышедшие из-под контроля на планетах Тысячи Миров. Те, кто согласился жить по Заветам Простоты, получали землю и статус гражданина. Естественно, леса и Совершенное Государство должны были занять всю планету.
Но у пакпаков оказались иные планы. Они не улетели и не стали отказываться от своих проклятых технологий. Сначала торговля между двумя культурами на Уолдене процветала. По правде говоря, промышленная и торговая база пакпаков спасла неопытное Совершенное Государство. Гражданам были нужны товары, даже если производили их роботы. Однако по прошествии времени Сообщество осознало, что присутствие первых поселенцев подрывает основы Совершенного Государства. Когда оно попыталось закрыть границы, дабы поощрить местное производство, во всех городах расцвели «черные» рынки. Многие горожане стали сомневаться в догматах Простоты. Слабые соблазнялись запрещенными знаниями. Впервые за все время с начала поселения новых колонистов можно было пересчитать по пальцам. Когда стало ясно, что единственный способ спасти Совершенное Государство — это выдворить с планеты местных жителей, Старейшина Винтер велел сажать генетически модифицированные деревья. Но как только мутанты стали теснить границы владений пакпаков, начались пожары.
Пакпаки первыми начали эту войну, с этим соглашались даже сочувствовавшие им граждане. Вот только никто не мог понять, как с ними поступать, не прибегая к компромиссам. На самом деле большая часть воинственно настроенных граждан считала, что ответственность за все проблемы лежала на Старейшине Винтере, и только на нем. Одни не понимали, почему он силой не выставил всех пакпаков, после того как купил планету, а другие интересовались, почему бы просто не окружить местных и не выдворить их прямо сейчас. В конце концов, это ведь были его владения.
— Мы пришли к некоторому соглашению, — сказал Нгонда, вернувшись сквозь пузырчатую стену в отсек. Он все еще был бледен, как выросшая в погребе поганка, но, казалось, ему стало лучше. Посланник даже кинул взгляд вниз, на склон горы Бутлес-Лова, перед тем как зажмуриться.
— Думаю, мы можем позволить Благородному Грегори визит под вашим наблюдением.
Мемзен, Благородный Грегори и маленькая девочка вошли вслед за ним, что вызвало настоящий взрыв пузырчатой перегородки. Успех поймал на себе взгляды стайки детей, до того как стена сама отодвинулась на два метра, освобождая дополнительное пространство для вновь прибывших. Благородный Грегори принес поднос с булочками и поставил на столик, предварительно сформировав его из пола.
— Привет, Успех, — сказал он. — Тебе нравится полет? Твоего друга укачало, но Мемзен ему помогла. А это Пенни.
— Это Пендрагон Хромлис Фурсифер, — сказала Мемзен.
Успех и малышка изучающе уставились друг на друга. Повыше, но скорее всего моложе Благородного Грегори, девочка была с головы до пят в одежде из зеленых металлических пластин. Металл ее перчаток был тонким, словно кожа змеи, а щитки туники больше напоминали вишневые листья, у них даже были резные края. Жесткий капюшон защищал затылок. Лицо обрамляла копна спутанных черных волос.