Как-то незаметно он уселся, откинувшись на спинку кровати, а она устроилась головой у него на коленях, держа при этом бокал «Кьянти» в руке.
Уэс намотал ее локон на палец.
— Ты вот сказала, что раньше никому не делала массаж. От таких слов самомнение любого мужчины подскочит до небес.
— Разумеется, у меня были мужчины до тебя.
— Но никто мне и в подметки не годился.
— Да уж. — Она приподняла голову и сделала глоток вина. — Вообще-то последним, кому я делала массаж, был мой отец.
Уэс закашлялся.
— Отец?
— Угу. — Девушка покраснела. Она не собиралась говорить с ним о родителях. Это была слишком личная, слишком мучительная тема. Но теперь Кара уже не могла остановить поток воспоминаний. Вот ее отец, уставший, возвращается домой после трудного рабочего дня с текстильной фабрики. Она уговаривает его лечь на пол, потом снимает тапочки и ходит по его спине своими маленькими ножками.
Но мысли о домашнем тепле, как обычно, сменились тяжестью и болью. Пустотой, которая никогда не уйдет из сердца.
— Ты и сейчас с ним близка?
— Нет. Его уже нет.
Уэс весь напрягся.
— Что с ним случилось?
Девушка сжала губы. Говорят, открываться просто. Но как это происходит?
— Он погиб. На пожаре. И мама тоже.
Его рука сжала ее пальцы.
— Сразу оба? Сколько тебе было?
— Десять лет.
— И как же ты потом?
Время научило ее сдерживать эмоции.
— Попала в детский дом.
Уэс провел большим пальцем по ее запястью. Кара подняла на него глаза. Его взгляд упирался в стену. Интересно, он понимал, что подсознательно ведет себя так, что ей становится легче? Вряд ли.
— Поэтому ты стала следователем по поджогам?
— Да.
Он помолчал несколько секунд.
— И поэтому тебя так беспокоит этот несчастный бездомный. Расследования того пожара, в котором погибли твои родители, не проводили?
— Нет, до тех пор, пока на пожаре, устроенном тем же подонком, не погибли дочь конгрессмена и ее приятель. — Девушка умолкла, чтобы проглотить комок, застрявший в горле. — Его осудили за серию поджогов и убийства. Он умер в тюрьме несколько лет назад.
Уэс сидел неподвижно, потом провел рукой по ее голове.
— Мой отец тоже погиб на пожаре.
Ее пальцы сжали бокал. Когда Бен предложил ей брата в качестве напарника, она подумала, что такая похожесть их судеб поможет им лучше понимать друг друга.
— Я знаю.
— Той ночью… ты… увидела тело и вспомнила родителей?
— Да.
Уэс вздохнул.
Кара прекрасно знала, о чем он сейчас думает. Наступит ли этому конец когда-нибудь? Успокоится ли душа?
— Скажи, ты так сосредоточен на этом расследовании из-за того, что твой отец погиб на пожаре? спросила она, поскольку остальные вопросы были еще неприятнее.
— Не совсем.
— Если не из-за отца, тогда из-за чего? Я же вижу, тут что-то личное.
— Тебе показалось.
Она подвинулась к краю кровати.
— Я поделилась с тобой самой большой своей болью, а ты не можешь…
— Она меня бросила, ясно? Я думал, что небезразличен ей. Но тут появляется денежный мешок на «мерседесе», и мне дают отставку.
Кара оглянулась на него через плечо.
— Кто бросил тебя? О чем ты… — Она замолчала, догадавшись, и вскочила на ноги. — Черт подери, Кимбалл, да у тебя же в этом деле полно личных мотивов!
— Ты знала об этом с самого начала.
— Нет, я знала только, что ты не любишь Эдисона. Ты не можешь участвовать в расследовании.
— Что? — Его брови взметнулись вверх.
— Потому что ты испытываешь чувство острой неприязни к потерпевшему, который может оказаться основным подозреваемым. — Меряя спальню шагами, Кара принялась тереть виски. — Если дело дойдет до суда, где Эдисон будет обвиняемым, его адвокаты зубами вцепятся в твою предвзятость, как голодные акулы.
— Да ведь улики перевесят все остальное.
— О, благодарю вас, мистер Оптимист. — Ей хотелось пнуть что-нибудь. Со всей силы. Лучше бы даже не что-нибудь, а Уэса. Не было смысла напоминать ему, что, во-первых, доказать поджог всегда крайне сложно, а во-вторых, личная заинтересованность в расследовании недопустима. Это называется профессиональная этика. А уж если Эдисону удастся оправдаться, он в отместку затаскает Уэса по судам и жизни не даст ни ему, ни всему городу. Нужно вывести его из игры. Ради него самого. И ради дела.
Уэс поднялся и встал у нее на пути, чтобы остановить.
— Я могу быть объективным.
Девушка недоверчиво посмотрела на него.