На улице в это время уже грузят пострадавших. Вокруг всё красно-белое и расстилающийся сумрак переливается светом сирен. Пожарные развернули работу, борясь с огнем, проливают соседние здания.
Девушку скидывают на ступеньки машины скорой помощи, гостеприимно распахнувшей задние двери и к лицу тут же прикладывают маску. И без того свежим воздухом можно было захлебнуться, а уж этим… Мадж жадно и шумно втягивает в себя кислород и всматривается в двери. Ну чего они так долго? Она же обещала, что не уйдет.
Врач пристает с требованиями открыть рот и осмотреть её горло. Послушно выполняет, выкручивая шею так, чтобы видеть что творится за загородившей всё головой.
Резкий грохот сотрясает все вокруг и даже машины. Пламя ликуя вырывается в разные стороны, приветствуя жалких человечишек и требуя ему поклониться.
Мадж слышит громкий звук и не сразу понимает, что это её крик.
========== Глава 21 ==========
Комментарий к Глава 21
Немного драмы в нашу веселую историю…
Брюнетка в коротко обрезанных джинсах вбегает в приемное отделение больницы настолько стремительно, что автоматические стеклянные двери едва успевают распахнуться. Цепким взглядом девушка осматривает суетящуюся толпу и, выцепив нужного ей человека в черно-желтом, устремляется в его направлении. Финник только и успевает, что подхватить налетевшую на него Джо, собственнически скрестившую ноги у него на пояснице.
— Ты меня напугал, — хмурясь сообщает она мужчине, устроив ладошки на его щеках и всматриваясь в лицо. — Не делай так больше.
— Не могу ничего обещать, когда меня встречают таким образом, — Финник смеется и просто целует её в ответ.
— Дурак, — с преувеличенной злостью шепчет Мейсон сквозь поцелуй, сильнее зарываясь в шоколадные волосы, на которых словно въевшаяся грязь осел пепел.
Китнисс, семенившей следом в своих туфлях цвета ванильного зефира, нет дела до любезничающих коллег, наплевавших на всех вокруг. Поражаясь собственному равнодушию по отношению ко всему происходящему, она стоит в центре пропахшего медикаментами и людской болью пространства, крутится вокруг себя, рассматривает людской муравейник, снующий из стороны в сторону.
Не находит того, кто ей нужен.
Вновь всматривается в толпу растерянных и встревоженных людей в форме. В каталки, которые с грохотом катят парамедики, скороговоркой выговаривающие показатели.
Отсутствует.
Начинает нервничать, и даже хватает какого-то мчащегося мимо блондина в черной форме с желтыми полосами на рукавах и разворачивает к себе. Черт, она его даже не знает!
Вдохнув, Китнисс с трудом выталкивает воздух из легких. Надо успокоиться. Эмоции сейчас непозволительная роскошь, надо стать пустой и равнодушной, сосредоточиться на пересчете присутствующих и перестать прокручивать в голове красочный репортаж и равнодушные слова диспетчера, подтвердившие, что картинка на экране, как и бегущая строка внизу, не врут, но ни имен, ни даже номера части пострадавших неизвестно.
Вычитая из подсчитанной общей массы удалившуюся троицу счастливых людей, Китнисс понимает, что кроме Пита не видит и Хеймитча, а значит в уравнении диспетчера с двумя неизвестными она уже получила ответ. Как же хочется ошибиться!
— Господи, ну сколько можно?! — раздается у неё за спиной знакомый голос и она разворачивается.
Сердце ускоряет бег, болезненно затрепетав в груди. В центре зала появляется её драгоценная «пропажа». Следом за ним решительным шагом идет эскулап в белом халате с планшетом и бумагами в руках и грозно в них тычет, рассказывая о суточном наблюдении и об опасности случившегося.
Китнисс с трудом сглатывает, во все глаза таращась на грязного как чёрт мужчину с взъерошенной шевелюрой, в которой нет ни намека на золотистые локоны. Он немного хромает, пытаясь одной рукой затолкать футболку в форменных штанах; на теле и лице, кажется, добавилось синяков и ссадин со дня памятного диалога с Гейлом, но в общем-то он здоров, что сам Пит спешит подтвердить привязавшемуся к нему врачу:
— Я здоров. Вы выяснили, что у меня нет сотрясения, и все конечности целы. В течение суток я точно не покину больницу, так что если начну биться в конвульсиях на полу, то Вы успеете сказать: «Я же говорил!»
— Я за ним присмотрю, — резко вмешивается в разговор брюнетка, облизывая пересохшие губы и, не понимая, как оказалась рядом так быстро.
Доктор может и возмущен, но понимает, что против человеческого упрямства он бессилен, так что лучше он поможет согласным, которых в больнице в изобилии. Вздохнув, дает согласие, подсунув какие-то бумаги на подпись и удаляется в глубь учреждения.
Китнисс всю разрывает от мыслей и слов, взращенных на волнении. Ей хочется и накричать на Пита, и поцеловать его, и разрыдаться в конце концов. И прежняя она дала бы волю своим чувствам, вот только Мелларк уже выглядит так, словно на нём отыгрались все собравшиеся недовольные. И вместо всех буйствующих в голове слов девушка окидывает блондина строгим взглядом, отмечает вертикальную морщинку между серых бровей и поддернутые тревогой зрачки, после чего сообщает:
— Ты задолжал мне чай.
— Неужели только поэтому волновалась?
— С чего ты взял, что я волновалась? Просто… хорошую компанию сложно найти, — и улыбка едва уловимая, ласковая.
— Предлагаешь не откладывать?
— Ну, как минимум, не затягивать, а то я поседею, — её руки дрожат, когда она дотрагивается до кровоточащей щеки, отчего Пит слегка морщится, но не отстраняется.
Кому-то со стороны этот разговор показался бы пустым и ненужным, но только не им. Эти двое вкладывали в слова совершенно иной, ценный и понятный только для них смысл.
— Да, отличного ты себе парня выбрала, — усмехнулся Мелларк. А слово «парень» отозвалось в груди девушки усиленным сердцебиением. Парень? Парень…
— Никогда не любила легких путей, — и вновь столь редкая нежность заиграла в серых зрачках, а губы изогнулись в мягкой улыбке, очень осторожно дотрагиваясь до здоровых участков кожи. Крепкие руки давно сомкнулись за её спиной, надежно удерживая в своих объятиях и так же наслаждаясь каждым мгновением.
— Это ты был в доме? — еле слышно шепчет ему на ухо брюнетка.
Пит кивает, даже не пытаясь поинтересоваться откуда Китнисс знает.
— А кто второй?
***
Хейзел Хоторн никогда не отличалась импульсивностью в вождении. Привычка, что уже много лет в салоне машины с ней обязательно есть хоть один ребенок, сделала её манеру управления спокойной и вымеренной. Она четко знала степень ответственности перед ними и окружающими… но только не сегодня.
В Капитолии творилось настоящее столпотворение: перекрытые улицы, пробки, стремящиеся вне очереди к больнице машины скорой помощи. Ни одна полицейская машина, на своё счастье, не попыталась остановить бешено мчащийся по улицам минивен, в противном случае вместо пункта назначения Хейзел попала бы в полицейский участок. Младшие, обычно шумные и веселые, хоть и не знали всего, а все-таки на всякий случай притихли, чувствуя, что происходит что-то плохое. Нечто подобное они уже переживали.
Нервы, словно перетянутые струны, грозили лопнуть в любую секунду. Миссис Хоторн толком так и не поняла что случилось и допытываться у позвонившего ей офицера времени не было. Узнает всё на месте, потому что вопросы в голове множились в геометрической прогрессии, вытесняя мысль о количестве штрафных квитанций, которые заполнят вскоре семейный почтовый ящик. Плевать она на них хотела! По крайней мере, сейчас.
Автомобиль с визгом влетает на больничную парковку, у входа замирает по диагонали, едва попадая в разграничительные линии, выведенные на асфальте. Миссис Хоторн не тратит драгоценные секунды на то, чтобы выровнять машину и, выгрузив детей, устремляется к многоэтажному бастиону имени какого-то святого. Она даже не помнит заперла ли её.