Через полчаса стармех, гляжу, опять нервничает. Побежал куда-то. Прибежал, руки трясутся. Налей, говорит, стакан. Удивился, но налил. Он всегда пил маленькими дозами. Что говорю, случилось? Он и рассказывает: открыл дверь каюты балерины, а она на диване с мастером. Ну так что она тебе нужна так уж? – спрашиваю. Да нет, – отвечает, – но. Смотри, говорю, ты утром ей ничего не говори, не напоминай, а то знаешь, опять скандал, неизвестно что будет. Стармех пообещал ничего не говорить. А утром все же не выдержал, зашел к ней в каюту: «Нелли Викторовна, так что это ты так вот! А она: «Иван Васильевич, а мне казалось, что это вы были!»
Вот какие женщины! В любой ситуации находят выход из положения, а вы говорите.
На пути из Сантуса в Рио-Гранди. Ночь шли при равномерной убаюкивающей килевой качке. Снились всякие сны, которые так и не досмотрел, неожиданно проснувшись на заре. В сознании стоят осколки вчерашней морской травли в кают-компании. «На одном-судне», «А вот у нас, помню». Так вот на одном пароходе доктором был пожилой, заслуженный дядька – кандидат медицинских наук, бывший начальник военной кафедры. Звонит как-то капитан к трапу – вахтенному матросу. Раз позвонил, второй, третий – никто трубку не берет. Тут оказался рядом проходящий доктор, поднял трубку, а там: «Почему никто не отвечает? Это капитан говорит!» «Полковник Иванов слушает!» Капитан бросил трубку.
–.Вторым механиком был у нас Иван Иванович. Говорун, фантазер, травила! О себе говорил в третьем лице. «Вызывает меня начальник пароходства: «Ну как дела, Иван Иванович?».
В войну второй механик плавал в караванах по доставке грузов из Америки в Россию.
– Ну и как, Иван Иванович, было?
– А как? Выскочишь где-нибудь в море из машины, глянешь в небо, ёклмн! И опять в машину. Выскочишь второй раз, глядишь, Нью-Йорк. На обратном пути опять выскочишь на палубу, глянешь в небо, ёклмн! Выскочишь второй раз, глянешь, уже Мурманск. Вот так и плавали.
Еще одна история. Назову ее «законный попугай». Вывозить контрабандой попугаев запрещалось всегда. Но вывозили. Я уже рассказывал об опыте одного моториста. Но проносили попугаев через таможню, например, замотав ему «морду» изолентой, чтоб не орал, или прятали в валенок и – ничего.
Один капитан решил провезти попугая законным путем. В Индии дело было. Купил. Оформил все документы в посольстве, взял сертификат, что птица здоровая. Дома, в Ленинграде, посадили попугая в санэпидстанции, в карантин. Нужно было ходить каждый день кормить его. Потом чуть ли не каждую неделю делать ему прививки, носить – показывать. Намучился, не рад. Говорит, да заберите его, надоели эти процедуры. Жена и сынишка рев подняли: жалко, не отдадим! Вот что такое «законный попугай»!
.Идем, идем. После выгрузки в Ангра-дус-Рейсе осадка мала. Корма поднялась, торчит перо руля. Больше шестнадцати узлов скорость не выходит. Да еще навстречу дует резкий холодный ветер.
Еще одна ночь. И прохладное зоревое утро. И мы входим в просторную бухту небольшого городка Рио-Гранди. Живописная местность, чем-то напоминающая сельские места. Две длинных гряды волнолома, в центре которых проложены гладкие дороги, по ним движутся чудесные машины под парусами. Множество рыбаков с удочками. Чувствуется, рыбные здесь места. Рыбацкие прибрежные пригородные деревеньки, рыбацкие суда, спины черных дельфинов, то и дело возникающие, то с одного, то с другого борта. Навстречу красный катер лоцмана. Подрулил с подветренной стороны, на палубу по веревочной лестнице-трапу поднялся лоцман в куртке и сумкой на боку. Палубная команда работает в ватных куртках и шапках. Зима. Идем к зиме. Ночью, говорят, встретился теплоход, идущий из Мадрина. Там, доложил он по радиотелефону, холодно, минус семнадцать градусов.