Или... это вот так вы хотите решить проблему? Пожарские не справились – давай, основатель, выгребай?
Эта мысль почему-то разозлила ещё сильнее.
А ведь парень, и вправду, давно мёртв. Тело что-то держит, а вот никаких признаков духа я не чувствовал. Что ж. Значит, я теперь в этом доме хозяин.
Первое. Сконцентрироваться. Я – это я. Я здесь.
Ощущение пребывания во множестве точек бесконечной вселенной исчезло. Глаза распахнулись сами собой.
Да уж, не палаты белокаменные... Убогая комнатушка, белым крашеная. Ни резьбы тебе, ни росписи, в окнах вместо витражей простые стекляшки. Крупные, правда, во всю рамину.
К рукам шли прозрачные тоненькие дудки, через иглу в кровь сочилось лекарство. Коробочка в изголовье подмаргивала простыми, не магическими огоньками. Это что – меня, дворянина, медициной для безродных простолюдинов лечат?! Ярость хлестнула через край, подкинув меня на больничной койке – белой, убогой, словно саван. Мышцы вяло заныли, отказываясь двигать разбитое тело.
Лекарем я отродясь не был, но медицинскую магию любой воин с детства знал – для себя и для товарища. Исцеление!
За первой волной прогнал вторую, третью. Ну, жить можно!
На ноги я вскинулся куда бодрее, выдернув из рук докучные иголки. Прикрывающую белую простыню столкнул на пол. В узком зеркале напротив кровати с неудовольствием увидел постыдно босое, безбородое лицо. А с удовольствием – то, что лицо это и впрямь было совсем молодое, лет семнадцати от силы. Изрядно высок, кабы не выше меня прежнего. Волос тёмен, глаза карие с зеленоватым отливом – ну, хоть что-то от меня сквозь века дотянулось. Худоват, вроде. От долгого лежания или сразу малохольный был? Ну, это ничего, были бы кости, мясо нарастёт. Да и ле́карство моё продолжало разгоняться: измученное болезнью тело подтягивалось и наливалось силой.
Коробушка в изголовье заверещала истошным писком. За дверью раздались торопливые шлепки подмёток, в палату влетела женщина в куцей белой рубахе с пуговицами через всё пузо, замерла на пороге, раскрыв рот.
– Ты кто такая?
– Ме-е-ме-е-едсестра...
– Одежду неси.
– А... Как же... Погодите, я доктора...
Я ткнул пальцем в её сторону, накладывая краткое запечатывание уст:
– Я тебе что сказал, женщина? Одежду мне неси. Потом разговаривать будешь.
Пока служительница умчалась, я вернулся к разглядыванию себя в зеркале. Да уж, рожа мальчишеская. Да и голос высоковат. Ну, это ничего, пара лет – и всё на свои места встанет.
Тётка примчалась со стопкой одежды и странного вида сапогами... – нет, туфлями! – волоча за руку молодого парня в такой же нелепой белой рубахе, только на этот раз поверх штанов.
– Феноменально... – выдохнул тот с порога. – Вы позволите?
– Ты лекарь, что ли?
– Да-да, я ваш лечащий врач. Прежде, чем вы оденетесь, я хотел бы провести осмотр...
Примечательно, что лекарь был на полголовы выше медсестры, но и на него я смотрел сверху вниз. Рост не подкачал, не измельчала Пожарская порода.
Я кивнул медсестре в сторону кровати:
– Туда клади, – а руку, которую доктор прихватил за запястье, отсчитывая пульс, вытянул из докторских пальцев. – Это мне без надобности.
– Но я должен записать в истории болезни...
– Напишешь: выздоровел и ушёл.
Что-то странное со мной происходило, и это снова начало отвлекать и раздражать, как звенящий комариный писк. Привычные слова как будто отдалялись, замыливались, замещаясь очень похожими, но немного другими. Что за хрень? О! Вот, видите?! Или это новая голова под меня подстраивается? Точнее, я под неё? Вот и само собой вспомнилось, что это за несуразные вещички, и куда что надевать.
Доктор, однако, продолжал суетиться вокруг:
– Но как вам это удалось? Это же непостижимо... безнадёжный случай...
Я обернулся и уставился на него в упор:
– Доктор, я – князь Пожарский. Князь. Или тебе это ни о чём не говорит?
Парень слегка замялся.
– Но... видите ли, у вас на протяжении всей жизни диагностировалась критическая деформация ментального поля... Предродовая магическая травма...
Я смотрел на него, подбирая слова, и не нашёл ничего лучше, чем:
– Всё прошло. Так что не прыгай тут, а лучше черкани на бумажке адрес, где я живу. Что-то я слегка запамятовал.
Доктор выпучил глаза и куда-то помчался.
Через десять минут я вышел из больницы в марево жаркого августовского утра. В руках у меня была папка с целым ворохом малозначащих пока для меня бумаг – все документы последнего князя Пожарского, которые имелись у него при себе на момент несчастного случая, приведшего его в это убогое заведение. Чтоб князья в больничке для простолюдинов лечились! Позорище!