– Стройка, ремонт и найм большого количества людей.
– Кратко, но по существу. Молодца! Значит, устроишь к нему человечков правильных. Чтоб на хорошем счету были, понял? – сын поклонился. – И раньше времени не дёргай. Пусть работают, и работают хорошо, чтоб потом на длительный срок наняли! Понял?
– Будет исполнено, отец.
– Молодца-а!
Ночь прошла тревожно. Настя таращилась в темноту и ворочалась на кровати, пока ночь не начала сереть ранним рассветом. Еле как подремав часа четыре, поднялась с больной головой, чувствуя себя разбитой и... наказанной, да. Как в детстве. Тягостно слонялась из угла в угол комнаты, не зная, что предпринять. Как узнать, продвинулось дело розыска или нет?
Звонить повторно в «Последний шанс» гордость не позволяла.
Братьев спросить? Не обойдётся без подколок и высокомерных поучений. Фу.
Вот и остаётся кулаки кусать да мыслями изводиться.
К завтраку в большой гостиной вышла, выряженная скромно и строго, как молодая прабабушка на предсвадебном портрете. Папенькин секретарь как раз докладывал о встрече гостей – как приняли, да как разместили. Михаил Глебович слушал благостно: пока план мероприятий реализовывался без сучка, без задоринки, и в предвкушении совершения выгодных сделок папаню Салтыкова переполняли радужные настроения...
Правда, надолго настроений не хватило. Вошедшая жена Ульяна протянула боярину свежие выпуски №Вечернего света» и «Столичного вестника»:
– Дорогой, у меня неприятные новости.
Михаил Глебович взял, увидел заголовки главного сплетника столицы и перестал слышать секретаря, уставившись на передовицу. Перевернул. Пролистал более серьёзную хронику – видимо, нашёл нечто для себя ещё более интересное и замер, темнея лицом.
Все присутствующие постарались сделать вид, что их тут вовсе и нет...
Старший Салтыков бегло дочитал материал, встряхнул газеты, возвращаясь к первой странице «Вечернего света», заново пробежал по крупным кричащим буквам, по фотографии – и отшвырнул листки в сторону. Тяжело встал, сдёрнул с крючка у своего парадного портрета семихвостую плётку:
– Настенька, дочь моя любимая, а поди-ка сюда! – обманчиво ласково обратился он к дочери. – Остальные, все – ВОН! – уже не сдерживаясь, проорал он.
ЗАКРЫВАЮ ЗАДАЧИ
Тридцать первого августа, по утренней прохладе, я возвращался домой, уставший, ещё немного подросший в уровнях и в целом вполне довольный подземной неделей. Со мной был мой родной меч и целый мешочек припасённых для меня Горушем «в дорогу» камешков (плюс отдельная скатка с отобранными на продажу изумрудами).
Тренировочный комплекс, составленный мной при живом участии Кузьмы и Горуша, оказался весьма удачен. Пропускная способность каналов за неделю подросла до двадцати четырёх, а ёмкость – аж до двадцати восьми. Я сам посмеивался над своими великими достижениями, но ускорить восстановление ауры со всеми вытекающими никак не мог.
Вышел я в собственной спальне, совершенно не подумав о том, что там идёт ремонт. Бригада отделочников немного растерялась, но была мною одобрена и подбодрена – не знаю уж, сам Фёдор догадался, нанятый художник или Пахом подсказал, но покои мои при всём следовании новой моде, неуловимо напоминали мне мои прежние палаты. Ай, славно!
В коридоре попался Фёдор.
– Ваша светлость, вас-то я и жду!
– Слушаю.
– Извольте каталоги посмотреть. Без вашего согласия не могу заказать мебель!
– Ну, пошли, сядем где-нибудь.
Сесть нигде кроме как на ступеньках лестницы не получилось. Хорошо, газеты чистые нашлись, подстелить.
Богато, смотрю, потомки стали жить, вычурно, мудрёно. Я полистал, оценил толщину и количество журналов...
– Значит, так. Я хочу, чтоб на прежние Пожарские палаты походило. Резно, узорчато, с изразцами и росписями. В окнах спальни чтоб витражи разноцветные. Тряпки над кроватью не вешать, это не люблю, душно мне. В остальном выбери сам или... – мне вдруг пришла в голову блажь, – Стешку вон возьми, пусть показывает, что покрасивее. Деньги-то ещё остались?
– Не извольте беспокоиться, ваша светлость, суммы покуда достаточные.
– Вот и славно.
– Третьего дня прислали нарочным документы из кредитного банка на выкуп имения. Изволите взглянуть?
– Изволю, а как же!
Из пухлой папки, с которой Фёдор не расставался, явились на свет бумаги:
– Прошу.
– Где тут конечная сумма?
– На второй странице, вот, обратите внимание.