– Не получится у вас на Арену, – слегка поумерил его пыл рыжий Ваня, купеческий сын. – Там всё перекрыли, оцепление поставили, какие-то фоны изучают.
Ядрёна-Матрёна, ещё и фоны...
– Тогда прямо здесь! – рубанул Илюха.
Кузя взволнованно затоптался за плечом. Да не забыл я, не забыл!
– Ну, здесь – так здесь, – с усмешкой согласился я. – Только давай так: ты сперва с младшеньким моим схлестнёшься, – Кузя встал рядом со мной и вызывающе сплёл на груди руки. – Победишь его – тогда со мной.
– Тока ты дождись меня! Я быстро! – бросил Илья и побежал.
– Ладно, – ответил я его спине и оглядел растерянных одногруппников. – Ежли никто не желает принять участие в земельной тренировке, то попрошу выйти на улицу. Сейчас здесь станет очень грязно.
Зрители из павильона вышли, но расходиться по домам не торопились, прохаживаясь по тропинкам вокруг, болтая и сплетничая, а кое-кто – и поглядывая за нашими с Кузьмой упражнениями
Илюха бегал минут сорок. Все эти сорок минут я мешал землю с воздухом и гонял эти валы, насколько сил хватало. Осталось две лечилки – можно бы и домой собираться, где этот охламон шарится?
И тут он примчал.
– Он что, тяжёлый доспех вздел? – удивился Кузьма. – Сдурел, что ли?
Илья вошёл в павильон, окинул взглядом перерытую, сваленную буграми землю потом хмыкнул и, словно отбросив сомнения, легким пружинистым шагом пошёл к нам. Вот он лось, а! Сталь на нём по любому пуда два-три весит, а ещё щит, и булава. Не-е, здоров Илья, сын Ильин, здоров, этого не отнимешь. Хватит этого, чтоб Кузю в песке повалять? Посмотрим.
Кузя шёл навстречу одоспешенному Илье, нелепый в своём сером костюме-тройке, широко улыбаясь, по-моему, он даже успевал кланяться отдельным зрителям. Нет, зрительницам!
Сошлись в центре. Стоят, смотрят друг на друга.
– Тебя как звать? – сурово Илья.
– Да не всё ли тебе равно, с кем драться? – весело спросил Кузя.
Муромец широко улыбнулся:
– А и всё равно!
И без замаха сунул в лицо Кузьме булавой. Тот играючи отбил летящую дурищу ладонью. Но Илью это не удивило. Он обрушил на Кузю град ударов, всё больше и больше разгоняясь. Меч уклонялся, иногда отбивая ладонями особо опасные выпады. Звенело как в кузнице.
Кузя явно развлекался, чего ни Илья, ни зрители, облепившие защитные экраны, пока не понимали. Тут уж не двадцать человек было, куда больше! А вот и близняшки Момоко и Сатоми. А они почему-то только на меня смотрят, спорят о чем-то.
Меж тем бой Муромца и Кузьмы явно подходил к финалу. Удары Ильи стали экономнее и, как бы так сказать, концентрированнее, сильнее. Вот он подприсел, подпрыгнул – и со всей силы долбанул Кузю. В лоб. А тот даже защищаться не стал. Просто подставил голову под страшной силы удар.
Общий вскрик зрителей пробился даже сквозь щиты и гулкий звон. И тишина. Множество приникших к щитам лиц, раскрытые рты...
Илья с выпученными глазами смотрел на обломок булавы в своих руках. Причём раскололось не древко, а само навершие, от которого остался неровный кусок. Нет, этим обломком тоже можно было убить, но...
Кто ж во время боя стоит, ворон ловит?
Кузьма слегка склонил набок голову, не дождался атаки и толкнул Муромца в грудь. Ладонью, не кулаком. Но от души, чтоб на тяжёлый доспех хватило. Это вам, господа, даже не конь лягнул, это мать его, кит хвостом треснул. Илья, собирая пыль, укатился на противоположный край павильона, треснулся в защитный экран и затих.
– Ты не перестарался?
– Да нет, парень крепкий. Щас одыбает.
Секунд пять ничего не происходило. Потом пыльная куча зашевелилась, Илья поднялся на карачки... встал... и набыченно похромал в нашу сторону:
– Слышь, ты, мало́й! Ты чего сделал? Ты зачем мне булаву сломал?! Это ж фамильная вещь! Стоит, лыбится! Как чинить теперь?!
Кузя носком туфли пошевелил валяющийся под ногами обломыш:
– М-да... незадача вышла. Хрен её теперь склеишь. Что – прям древняя?
В голосе Ильи задрожала обида:
– Пра-пра-прадедова... И ещё пра и пра... Я ж её со стены над камином снял. Прадед ей, говорят, боевых бронированных мамутов останавливал... А ты?! Что я отцу скажу?
Вблизи, да освободившись от своего уродливого навершия, булава показалась мне странно знакомой.
– Погоди-ка, – перебил я. – Дай сюда, посмотрю.
Илья угрюмо протянул мне реликвию.
– Ух, ты какая тяжелая... – я внутренним взором осмотрел оружие. Мать твою! Да это же я делал! – Ёшки-матрёшки, а вы зачем клюкой дерётесь?
– Какой клюкой?