Паноптикум.
Но все вокруг готовились с поразительным энтузиазмом. Репетировали какие-то песни и пляски, Ванька Демигнисов собрал пацанов поспособнее к огню, они прятались в дальнем огнеупорном павильоне и готовили какое-то огненное шоу, Илюха хитро улыбался и обещал, что не хуже выступит и поразит всех, мало не покажется.
Ко мне девчонки тоже подступались, мол — может быть, я покажу какой-нибудь фокус с моим разумным мечом или хотя бы героический стих прочитаю. Я вежливо ответил, что ни скоморошеству, ни стихосложению не обучен, но могу сложить им зайчика из бумаги. Девчонки надулись. Тогда я обещал предоставить на торжество своих музыкантов с командой глиняных акробатов, и от меня отстали.
05. СКАЗКИ И БЫЛИ
И ПЕСНЬ ЗАВОДИТ, И СКАЗКИ ГОВОРИТ
Матвей уверял, что на это дурацкое посвящение прибудет Ярена — мол, ни одного праздника за последние двести лет она не пропустила. По-моему, поначалу он очень боялся, что бывшая хозяйка начнёт его сманивать к себе или, хуже того, силой принуждать, и даже слегка похудел от волнений. Но, понаблюдав с месяц за моими упражнениями, он успокоился и, кажется, уверился, что даже Ярена не сможет его выдрать из полюбившегося ему дома.
Домашние решительно все души в нём не чаяли. Вообще не знаю, приходилось ли Матвею хоть когда-нибудь купаться в атмосфере подобного всеобщего обожания. Его почему-то совсем не боялись. Полагаю, ни Пахом со Стешкой, ни Ирина с Фёдором и их ребятишки, ни слуги не представляли, какой боевой машиной на самом деле является Матвей. Да и не было у него ни разу пока что повода свои адамантиевые когти выпускать.
Каждый вечер Матвей проводил сеанс лечебного пения, на который собирался весь дом. Ирина говорит, он по утрам и в больничке поёт. Возможно именно пение Матвея отвлекало внимание общества от нашего с Кузей участия в медицинских процессах. Ну, в доктора играет странный князь Пожарский, ходит, пульс проверяет — да и пусть его. То ли дело волшебный кот! На него одного и списывали поразительную скорость исцелений, благодаря которой очередь в больничку не иссякала.
Время от времени Матвей проведывал кухню, где для него был организован специальный, практически королевский стол — эту часть соглашения я соблюдал свято.
А как только дети приходили со своей учёбы, у них с котом немедленно затевались разнообразные игры. Набегавшись до отвала, все четверо разваливались на каком-нибудь диване, и Матвей принимался рассказывать — сказки, истории, а то и были. Приукрашивал для детей, конечно.
Вот, к примеру, иду я вчера и слышу:
— Матюшенька, а почему у князей Пожарских фамилия такая? Неужто они когда-то пожар устроили?
— Как ты могла такое подумать, Степанида⁈ — укоризненно протянул Матвей.
— А что же думать? — рассудительно высказался Фимка. — Пожарский — это же потому что пожар?
Кот хмыкнул.
— Н-ну-у-м-р-р-р, слушайте, детки, — я замер посередине лестницы и тоже прислушался. — В давние-стародавние времена случилось так, что князь Московский Гостомысл не уследил за своим старшим сыном, и вырос тот шкодником и паскудником. У одной уважаемой царицы зеркальце волшебное украл, а возвращать не захотел.
— И случился пожар? — испуганным голосом спросил младший Фёдоров сын, Котька.
— Не сразу. Сперва Гостомысл рогом упёрся. Сына за кражу наказывать не захотел и волшебное зеркальце возвращать хозяйке — тоже.
— Ишь, завредничал! — осудил Гостомысла Фимка. — Чужое — взять не моги!
Стешка и Котька горячо его поддержали.
— Были бы вы на его месте, всё бы миром порешали, — согласился кот. — А так вышла война. И докатилась война до са́мого Московского кремля.
— Стреляли? — затаил дыхание Котька.
— У, брат! Тогда пострашнее, чем сейчас воевали. Земля дрожит, ледяные копья тучами летят! А уж сколько шаров огненных!!! От них-то кремль и загорелся. Полыхают палаты кремлёвские, дым до небес поднимается, от жара камни плавятся. А в высоком терему краса-девица одна-одинёшенька — и ни выйти ей, ни выскочить! Вот тогда Дмитрий Михайлович-то который первый Пожарский, маханул своим мечом-кладенцом — и от самого двора до царевниного окна мост волшебный выстроился! Взбежал он по тому мосту и царевну из пожара вынес.
— И потом они поженились? — с надеждой спросила Стеша.
— Конечно! Честным пирком да за свадебку! Прилетел из Киева великий князь Рюрик на летучих кораблях, в Москве сразу мир и порядок наступил. А князю Дмитрию за спасение царевны фамилию новую определили: Пожарский.
— Круто! — оценил старший Фёдорович. — А побежали в зимний сад?