— Да уж, ломать — не строить.
Много было раненых, обгоревших и угоревших — благо, в кремле весгда целителей паслось табунами, организовали госпиталь. Отдельно росла полоса выложенных в ряд тел. А жара… Призвал дьячка, велел опознавать, записывать да готовить к захоронению. И Гостомысла, между прочим, тоже прикопать следует. Хоть и аспид, а порядок соблюсти.
Когда крылатые драккары прадедушки причалили к остаткам кремля, я уж порядком подзамотался. Самое забавное, что викинги прадедушки решили, что Дмитрий Дурак взял кремль «на меч», и что теперь я здесь князь. Пока вели к драккару Рюрика, обращались подчеркнуто уважительно. Надо сказать, дед тоже был доволен. Обрадовался, наверное, до посинения, что внучок бросил наконец архимажеские изыскания и применил архимеч по назначению.
— Ну здравствуй, внучара! Рассказывай, что ты тут натворил?
— Я⁈ — пришлось ненатурально удивиться.
— А кто? Признавайся, грохнул родственничка, чтоб самому на трон жопу умостить?
— Вот нахрен мне это не надо!
Полог шатра, раскинутого на корме драккара, распахнулся. Умила! Несмотря на седину в косе, она всё также сохраняла статность и горделивую осанку. Позволила себя обнять.
— Бабушка, рад тебя видеть.
— И я рада… Хотя повод конечно… скорбный, — она помолчала. — Кто отца убил?
— Это мне доподлинно не известно, — немного слукавил я. Понятно, что последний удар нанесла Ярена, но что было вначале?
— Да-да… Можешь не говорить, я уже посмотрела на тело. Это или Кощей или Яга. Что, не уважил папаня архимагов? В тёмном углу на пиру посадил? Или Ягу в спальню для утех постельных потянул? — что-то дочерней любовью в этих речах не пахло. — Ты говори, как есть, всё-таки все тут родственники…
— Ну, так или иначе, — добавил ярл.
— Я точно не знаю, я на югах с персами воевал.
— Наслышан, наслышан, — Рюрик рассмеялся, — ты в курсе, что тебя по персидской моде «Неубиваемым»* прозвали?
*Гвардию Ксеркса
называли неубиваемыми
(или бессмертными).
— Ну, уж лучше, чем «Дурак».
— А вот не скажи. Лучше в бой идти с «Дураком», чем с «Неубиваемым», который обязательно задание выполняет, но всегда один возвращается. Чувствуешь, как прозвище заиграло? Все твои спутники остаются на поле боя. Викинги таких точно не любят. Хуже только дружку твоему повезло, Кошу. «Неубиваемый» тобой занято, так ему «Бессмертный» досталось. Кстати, дай-ка заценить меч твой кладенец. А то столько слухов, а увидеть так и не довелось.
«Кузя, покажись им».
Кузьма вышагнул из-за моей спины в человеческом обличье. Увидев, как Рюрик отпрянул, полувытянув меч из ножен, а в руке Умилы закружилось ледяное марево, я понял, что опять перестарался.
— Бабуль, дедуль, — очень спокойно сказал я, — это — мой меч. Его зовут Кузьма.
Кузя церемонно поклонился ярлу и его супруге. Я протянул руку, и меч лег в ладонь каролингом.
— Как есть Дурак! — в сердцах притопнул Рюрик. — А если б мы?..
— Извини, прадедушка, — я покаянно склонил голову.
— Ярл, к вам посетители, — в драккар вскочил пожилой викинг, — говорят, сёстры супруги вашей, с племянницей, велите вести?
— А, давай, раз у нас тут такое семейное сборище. Зови! — Рюрик пригладил усы и спросил Умилу: — Они красивые хоть?
— Чего-о-о? — взъярилась бабушка. — Ты чего это удумал, охальник? На сладенькое потянуло под старость? Так я тебе столько сладенького насыплю, не унесёшь!!! — и снова хмарь ледяная в руке…
— Да ладно, ладно! — захохотал Рюрик. — А то внучок подумает, что у нас в семье ладу нет!
И тут явились родственницы. Две степенные матроны и девчонка лет пятнадцати.
Мелкая сходу давай кланяться — и, главное, мне:
— Спасибочки, господин викинг! — и тут же к деду: — Великий ярл Рюрик, по-родственному прошу наградить этого воя! — и тыкает пальчиком в меня.
Мы с дедом недоумённо уставились друг на друга. Я решил сразу идти в полный отказ. И так головной боли полно, девки ещё шалые!
— Вообще не понимаю о чём она. И кто она вообще? Тоже не знаю.
— Геро-ой, — насмешливо протянула молодая. — Как из огня да дыма меня тащить, как мешок с просом, это он может. А как вспомнить — кого тащил, зачем? — на это уже геройства не хватает. Или мозгов, — тихонько добавила она.
— Э-э, ты чего?
— А ничего! Обидно, что меня, такую красивую, не запомнил! Или мозгой скорбный? Если он — ушибленный, ярл, ты меня за него не отдавай, я несогласная!
— Деда, что тут вообще, происходит?
Рюрик откровенно ржал в кулак, а прабабушка, улыбаясь, оглядывала эту перебранку.