Подчинённый щёлкнул каблуками и исчез, а начальник охраны князей Шуйских, Игорь Вернидубович, сердито потёр шею. Дал же князюшко задачу — малохольного пасти! Да ещё подчинённые один другого краше. Всё самому приходится контролировать! Только нажим смягчишь — тут же — эти не могут, эти не тянут, у тех нога заболела… Он ещё некоторое время развивал в мыслях эту тему, перекладывая на столе докладные записки, как вдруг пол ощутимо толкнулся в ноги. Землетрясение, что ли⁈
И второй ужасной мыслью пронеслось — неужто германцы смастерили-таки бонбу, которой всем десять лет уж грозятся? Только до сих пор той бонбы никто в глаза не видел…
Дверь распахнулась, на пороге стоял помощник, и из ушей его текла кровь.
— Петя, говори! Ну⁈ Подрыв⁈
Тот шарил глазами, словно перед ним стояло разом несколько человек.
— М-м-м… — помощник качнулся в сторону и начал сползать по косяку. — Врачей…
Когда посреди ночи звонит лично начальник княжеской охраны, возражений обычно ни у кого не возникает. Несколько клановых врачей примчались во дворец Шуйских один за другим.
Пострадавших было восемь человек: помощник самого Вернидубыча, дежурная бригада операторов, маг-сканер с помощником и двое охранников, которые вообще-то должны были стоять в коридоре, но из любопытства зашли в дежурку.
Личный доктор князя, проживающий в боковом флигеле дворца, и потому прибывший самым первым, огласил начальнику охраны вердикт:
— По результатам консилиума, наше с коллегами общее мнение таково: контузии различной степени тяжести в зависимости от удалённости от источника воздействия. Сильнейшие повреждения получил маг-сканер, а наиболее лёгкие — ваш помощник, почти покинувший помещение. Причину удара мы, как доктора́, определить не можем, здесь нужны специалисты другого профиля. Но все пострадавшие, которые могут говорить, единогласно утверждают, что удар произошёл в момент попытки поиска князя Пожарского. Маг-сканер мог бы указать точнее по остаточным эманациям, но он пока без сознания. Всем пострадавшим решительно показан стационар.
— Ну, так распорядитесь! Пусть в нашем госпитале разместят, да подписку возьмите со всего штата о неразглашении!
Любопытных чужих носов в происшествии не хотелось.
Игорь Вернидубович свирепо воззрился на старшего дежурной смены. Тот вытянулся в ответ.
Что думать? Бонба явно отменялась. Вариант магостатической гранаты? Так, вроде, магию как раз и не задело… Да и не пронесли бы её, гранату, всё шмонается, похлеще чем на таможне. Сговорились если? Опять не клеится — сами себя бы не подорвали. А окон в дежурке нет. И опять этот Пожарский примешан!
— Проверить. Всё проверить тщательнейшим образом. И к утру мне представить все материалы! Князь заинтересуется, как пить дать.
02. ЖИВОТНЫЙ МИР
ЛИСЬИ МЫСЛИ
Каэде-сан держала Сатоми за запястье и ничего не могла понять.
— Принцесса, что такого произошло, что вся твоя энергетическая структура словно светится изнутри? С Момоко всё ясно и ожидаемо — но ты?..
Сатоми аккуратно вытянула свою руку из пальцев наставницы:
— Произошло то, что до́лжно, и больше я не хочу об этом говорить.
Взгляд её изменился. Теперь Каэде верила, что перед ней — та, о ком свидетельствовало древнее пророчество: та из сестёр, что воспитает величайшего императора Ниппон-кокку в истории. А вторая должна его родить. Императора-без-отца. Все полагали, что такое прозвище проистекает от природы магической силы Момоко. Что, если мужчин у неё будет много, определить отца доподлинно не представится возможным… Да и вообще много чего говорили об этом пророчестве и много в чём были уверенны как в незыблемом, но теперь Каэде сомневалась во всём.
Начиная с последнего посещения Хэби*.
*Змей (яп.)
Неделю назад
Каэде шла на встречу, которой нельзя было избежать. Согласно всем протоколам она должна была подняться к Хэби за последним благословением. И она шла, старательно убеждая себя, что на самом деле она вовсе не обязана, а просто ей так хочется, и путь наверх так живописен, эти поля нежно-зелёного бамбука, и цветущие сливы, и нежные, словно лебединый пух облака… но, чтоб этому Хэби икалось, мог бы он поселиться чуток пониже! Лестница бесконечными ступенями уходила вверх, и конца-края ей не было видно.
Хэби — худощавый седой старик — сидел в беседке у верхней площадки лестницы и пил что-то из крошечной чашки. Нет, не чай. Его кимоно было таким ветхим и таким простым, каким только возможно, прежде чем развалиться на лоскуты. Но за спиной, в горном тумане, поднимался образ огромного, застывшего в извивах змея, и голова его терялась в наплывающем тумане.