— Так он же совсем всё забудет, — скептически следил за пьющим Токомерием я.
— Не-е-ет! Тут, братец, есть секрет. Пьёшь приходя — забываешь. Пьёшь второй раз — вспоминаешь. Потому там, где течёт Лета, всё огорожено, а то будут покойнички тут как лампочки мигать, включились-выключились!
— А кровь?
— Очень сильное средство, — пробормотал Танатос, наблюдая за двигающимся кадыком Токомерия, — может и не только свою память вернуть… Но временно… — он вдруг встрепенулся и оглянулся воровато: — Я тебе этого не говорил! Забудь! — он помялся. — Может, всё-таки водички?
— Нет уж, спасибо. Негру Вода, пошли!
— Пошли, — легко согласился валашский князь и вдруг испуганно ткнул за спину Танатоса пальцем: — Ух ты, гля, какая! Вон за тот камень спряталась! — и пока Танатос в панике заоглядывался и побежал проверять, спокойно взял со стола стакан с кровью и сделал щедрый глоток. Подмигнул мне: — Вот теперь рвём когти, Митич!
— Будем знакомы, — усмехнулся я и побежал в сторону переправы.
— Отчаянный ты парень, — Токомерий не отставал, успевая разговаривать не бегу. — Я слышал, тут у него всяких зверюшек повыведено, и до реки, и за рекой тем паче!
— За рекой нас мало волнует. До реки бы добраться.
В этот момент нас настиг возмущённый вопль Танатоса:
— Отпил! Отпил! Нет, ну ты глянь, каков наглец!!! А вы куда⁈ Кыш, кыш отсюда!!! Цербер, цербер, морда ленивая, проснись!!!
Мы выскочили к реке, по противоположному берегу которой уже метался чёрный трёхголовый пёс. Харон пытался пристать к дальнему берегу, а Цербер — запрыгнуть в лодку. Перевозчик глухо ругался из-под капюшона.
— Цирк, ядрёна-Матрёна! — охарактеризовал я обстановку и велел: — Кузя, поиском подсвети!
В подземном сумраке след портала над водой пошёл мелкими искорками:
— Карета подана! Выметаемся отсюда!
— Так он же над рекой! Тут саженей двадцать!
— Я открою, Кузьма нас забросит. Понеслась!
ПРО ЖАР-ПТИЦУ
Выпали мы в том же месте, из которого первоначально строили портал — посредине большого, траурно украшенного двора валашского князя. Токомерий — тот прямо на собственное тело упал да в него и провалился — воссоединился, стало быть, душой и плотью. Всё бы ничего, если бы кто-то заботливый не возжёг перед этим погребальный костёр, на котором лежало тело. Облитые маслом дрова горели весело. Горячо, с-сука!
— Вы чё творите⁈ — рявкнул Токомерий и сел, вызвав массовый визг, панику в рядах и несколько обмороков.
А я второпях скастовал такой активный ливень, что двор махом наполнился водой по щиколотку. Из распахнутых ворот на дорогу вольным потоком изливались бурные воды. Валашский князь сердито фыркнул вслед убегающим подданным и вытер лицо, оставив на щеке чёрный сажистый след.
Я вспомнил, что спросить хотел с самого начала:
— Слышь, Токомерий, а почему тебя Негру Вода зовут? Ты ж белый.
Он посмотрел на меня как на маленького:
— А волос-то чёрный!
— Ядрёна-Матрёна, не поспоришь…
Итак, из огромной толпы остались только те четверо воев, которые стояли у гроба. Зато большой обеденный зал княжеского замка, уставленный богатыми столами для поминок, оказался полностью в нашем распоряжении.
— Проходите, гости дорогие! — широким жестом пригласил нас Токомерий. — Угощайтесь! Чем богаты, тем и рады!
Мы разместились за лучшим столом и как следует отпраздновали наше успешное возвращение из царства мёртвых. Вот тогда-то они и дали мне ту страшную клятву. В черновом варианте она звучала примерно так:
— Ты, Дмитрий, конечно и сам маг-ураган, и меч у тебя что надо, но если вдруг настанет жопа — мы одним мигом явимся, чихнуть не успеешь. Прикроем!
А вот насчёт жар-птицы возникли сложности.
— Понимаешь, — Токомерий немного стеснялся и отозвал меня в сторону для секретного разговора, — мать у меня была турчанка. Умела оборачиваться. И мне передалось. Но научила она меня только тому, что умела сама…
— Так ты и есть та жар-птица⁈ — дошло до меня.
Токомерий только кивнул.
— Ядрёна-Матрёна! Ну, накрылся наш план турецкой шляпой! — я не на шутку озадачился. — Чё делать мне?
— Ну, тут два выхода, — подсказал Кузя. — Или снова сад Атласского царя штурмовать, или, как предлагал Танатос, Данилу вжикнуть.
Почему никому из нас не пришла в голову идея, что можно было Рюрика попросить, чтоб он вежливо намекнул Даниле на неприличность мздоимства? Сами хотели проблему решить, типа мы тоже большие.