Ростислав Драгомирович сочувствующе поцыкал:
— А и обратитесь. Ваши-то имения с моими бок о бок, Горынычу ваше предложение интересно будет. Я вам и номерок его управляющего могу подсказать. Или же магономер юриста. Возьмёте?
— С превеликим удовольствием! — приятели удовлетворённо чокнулись хрустальными боками рюмок: — Ну-с, за удачные сделки!
УТРЕННИЕ МЫСЛИ
Как мы с Горынычем и договаривались, он, прихватив Игоря Талаева, отправился по хозяевам окрестных подмосковных деревушек, скупая всё, что только можно. Действовать следовало аккуратно, но быстро. Думаю, ещё дня два-три, и слухи о нашей афере поползут во все стороны. А с другой стороны — Горыныч оформлял-то все купчие на себя, и уже после, на регистрации извода поместий в Земском приказе половину людей и земель мне «дарил», так что представляю, что в дворянских домах могли напридумывать об очередной выходке «этого сумасшедшего старикана».
А я отправился вместе с артельщиками строить будущий Драконий городок. На площади перед главной засечинской усадьбой собралось несколько сотен мастеровых мужиков, загодя разбитых на группы по десятку человек, которые мне лично удобнее было называть отрядами, а их старши́х — десятниками. Я спускался по длинной лестнице господского дома. Чуть позади шагал Кузьма, непривычно молчаливый. И это его молчание снова погружало меня в атмосферу вчерашнего нашего разговора.
— Рассказывай уж, что случилось, пока мы вдоль Енисея рассекали?
Кузьма пожал плечами:
— Так посмотреть — вроде и ничего особенного…
— А не так?
Он тяжко вздохнул:
— Помнишь, я в ниппонское посольство последний раз гонял?
— Когда лису-то спас?
— Ага.
— Ну, помню.
— Я потом по комнатам пробежался. Нашёл, где она жила.
Понятно, она — это Сатоми.
Кузьма помолчал.
— Она… знала, что я приду, что ли? Записку на стене оставила, если можно так сказать. Один иероглиф.
Я ждал. И думал: мог ли я представить, создавая архи-меч и вкладывая в него часть своей души, что когда-то мы будем вести такие разговоры?
— Я показал сегодня рыжей, — Кузьма вынул из кармана листочек с тщательно вырисованным иероглифом.
— По памяти перенёс?
— М-гм.
— И что он означает.
— Лиса говорит: «прощай».
— Типа «до свиданья»?
— Нет. «Прощай навсегда».
И, вроде как, отношения у Кузьмы с Сатоми начинались как чуть ли не случайные, а вот это «прощай навсегда» тяготило. К чему бы?
И-и-и-и… если вы этого ещё не сделали, скорее поставьте книге лайк!
Если кто не в курсе, сделать это очень просто: вернуться на страницу книги (с телефона кнопкой «назад», а с компа «вернуться на сайт» в левом верхнем углу):
И тыцнуть в сердечко:
24. ОТ БЕДЫ ПОДАЛЬШЕ
С ПОЧИНОМ!
Несмотря на раздумья, настроение у нас было деловитое.
— Ну, что, ребятушки — поработаем?
Толпа дружно откликнулась. Мол: поработаем, твоя светлость! А чего бы и не поработать, когда призрак голода отступил, семьи остаются не абы как, а по тёплым избам, сытые-накормленные.
Процесс кормёжки был организован не просто так. Как я говорил, копейки крестьянские мне даром не сдались. За пропитание полагалась отработка — тут уж управляющие распределяли, кого в какие мастерские или по хозяйству. Старух поставили за самой малышнёй присматривать. Детям всем без исключения, с семи лет начиная (а шибко желающим — и раньше), я положил грамоте учиться — чтобы счёт, чтение да письмо знали. Позже можно будет пошире развернуться, а пока пусть хоть это. Грамотный работник — он куда надёжнее дремучего.
Иные отцы семейств ворчали, но ученик, просто посещающий школу, получал четвертушку от взрослой пайки продуктов, успешно справляющийся с заданиями — треть, а усваивающий отлично — половину, так что ребятишек в классы согнали всех, чуть не с пяти лет. Приглашённые из города учителя таращили на этаких студиозусов глаза, но преподавали усердно — у нас в вотчине было тихо, спокойно, и (сверх жалованья) ещё и сытно. А я заявил о конкурсе на учительское место и о премиях в случае успехов. Великая вещь — правильно подвешенная морковка в конце дороги.
В свою очередь, моей личной морковкой была необходимость максимально быстро обустроить новый надел. И не только крепость, а и деревни-сёла, иначе вся наша затея с людьми превратится в пшик. Целый штат мужиков во главе с управляющими сидели вечерами, разбираясь в картах, обсуждая, как лучше деревни раскидать в зависимости от характера реки и прилегающих участков, от того, чем люди заниматься будут, как дороги тянуть и прочее, прочее, прочее. После долгих споров определилось несколько узловых точек, от которых мы решили плясать.