Но сначала — остров Драконий.
Всю прошлую ночь на острове работал Кузьма. Как я сейчас понимаю — разгонял делом свою грусть-печаль. Напротив места, определённого под склады, поднимался штабель ошкуренных брёвен. Рядом — штабель неошкуренных. На льду Енисея, у северной оконечности Драконьего, высился огромадный завал из… я бы сказал, всяческих древесных ошмётков. И кора тут была, и сучья, и ветки покрупнее, и тонкие вершинки, которые в дело не годятся. Полагаю, к вечеру этой куче суждено стать горой. К тому же, сегодня с нами шёл элементаль.
— Ничего себе! — поразился Фёдор, с которым Кузьма вчера определял положение будущих строений. — И даже площадку выровняли! Как это вы так в одного? Да по темноте, а, Кузьма Митрич?
— Да просто, Федя, — Кузя, наконец, слегка улыбнулся, — магия земли и правильное техническое задание. А свет у меня с собой есть. Да и не нужен он мне особо, у меня ж зрение магическое.
Я с некоторым недоумением оглянулся на управляющего, принявшегося что-то оживлённо объяснять помощникам. Впервые слышу, как мой меч зовут по имени-отчеству. С другой стороны, как его и звать-то, когда он меня постоянно батей навеличивает, а я его — сынком? Привычка неискоренимая. Да и смысла нет уже искоренять, привыкли все.
В портал продолжали опасливо входить непривычные к этакому способу перемещения мужики. Каждая следующая группа заново удивлялась тому, как уже всё готово к работе.
Подошёл Фёдор:
— Этакой оравой мы быстро управимся, Дмитрий Михалыч.
— Ты, Федя, Горуша со счетов не скидывай, — я ободряюще хлопнул элементаля по предплечью. — Он вам и место где надо подровняет, и дерева из земли повытаскает. Горуш и с гранитом работать может, так что мёрзлая земля ему — как семечки.
— Эт мы запросто, — гулко подтвердил щурящийся на солнце Горуш.
— Как мы дальше план расписали, так по порядку и идите.
— Сделаем, ваша светлость, не извольте беспокоиться, — уверил меня Фёдор.
— К обеду буду.
И мы с Кузьмой, прихватив планшетку с расписанным перечнем будущих поселений, шагнули в первый портал. Сегодня нам предстояла сугубо мирная работа: расчистка от снега строительных площадок, выравнивание земли, заготовка (хотя бы частичная) леса под постройки.
Поскольку в строительных материалах мы разбирались плохо, с нами шли трое сведущих в этом деле мастеровых, которые должны были указывать деловые деревья и уберегать нас от явных планировочных косяков.
Первая же остановка произвела на мужиков неизгладимое впечатление. Вышагнув из портала в устье небольшой впадающей в Енисей речушки, мы развернули карту и сообща ещё раз уточнили ориентиры, в границах которых должно было встать поселение, после чего я ткнул мужикам меж двух берёз:
— Вот тут стойте. Не бежать, не орать, с места не сходить. Всё ясно?
Мастера дела со мной до этого дня почти не имели и неуверенно затоптались на указанном пятачке. Сформированный вихрь, который начал выметать снег с будущей стройплощадки, их впечатлил достаточно, чтобы стоять спокойно.
— Выходим! Пробегитесь, определите: годные-негодные деревья.
На вычищенном до мёрзлой земли наделе застучали топоры, помечая подходящий к строительству лес.
— Всё, ваша светлость.
— Ну и славно. На место встаньте. Правила всё те же: не орать, не бежать.
— Это мы, ваш-светлость, поняли.
Однако надо было видеть их лица, когда земля зашевелилась и начала сдвигаться целыми пластами. Одновременно с этим Кузьма начал рубить лес. Превращался он для этого в какой-то инструмент, напоминающий то ли косу, то ли серп. С уверенностью могу сказать, что такого я до сих пор нигде не видел. При его внутреннем, скрытом весе, который он по желанию всегда мог использовать, этот странный инструмент мог работать с эффективностью огромного заводского молота, которым мастера хвастались на автомобильном производстве Муромских. Кузя обрубал лишнюю вершинку, потом подсекал дерево у самой земли и проходился вдоль ствола, снимая одновременно и кору, и ветки.
Я полюбовался на его аккуратные, выверенные движения, словно не боевой меч это был, а артефактный инструмент. Заняться мне здесь было больше нечем.