Выбрать главу

Так её и нашли явившиеся с утра фрейлины. Настя и Лиза, ввалившиеся в комнату со смехом и прибауточками, разом осеклись и кинулись к комку, сжавшемуся под окном:

— Марина! Мариночка! Что случилось⁈ — выкрикивали они наперебой.

Но молодая царица только тряслась и цеплялась за их руки мёртвой хваткой.

— Кошмар какой-то, — Лиза присела на пятки и оглянулась по сторонам. — И ничего! Хоть бы микстурку какую успокоительную припасли!

— У меня лечилка есть, — зашарила в карманах Настя.

— От нервов?

— Универсальная.

— Ладно, — Лиза махнула рукой, — туда тоже можно. Давай, я голову придержу, ты лей. Осторожно! Эк, зубами-то стучит!

Марина вдруг вырвалась и затихла, свернувшись чуть не калачиком.

— Не тронулась ли умом? — одними губами спросила подругу Настя.

Лиза только плечами пожала.

Марина вдруг села прямо, кутаясь в покрывало, зашарила по лицам фрейлинг безумными глазами.

— Марина, что случилось? — спросила Лиза. — Он что?.. — тут она ужаснулась своему предположению: — Он… бил тебя?..

По лицу молодой царицы потекли крупные, горькие слёзы.

— Ужас, — у Насти аж руки опустились. — И что делать?

— Для начала, — Лиза резво вскочила на ноги, — посмотрим в сундуках. Здесь где-то царицын гардероб должен быть.

В том же сундуке, с которого Марина стянула покрывало, обнаружились тонкие нижние сорочки. И всё. Анастасия с Лизаветой с трудом уговорили царицу надеть какую-то из этих рубашек, но уж лечь в постель, чтоб согреться, она отказалась наотрез, уселась на тот же сундук и снова укуталась в покрывало.

— Ладно, — примиряющим тоном, уговаривая больше себя, чем кого-то ещё, сказала Лиза, — ты посиди здесь, мы внизу поищем, там ещё какие-то шкафы.

Марина в ответ только посильнее завернулась в покрывало. Настя тяжко вздохнула и покачала головой:

— Пошли, Лиз. Найдём, поможем ей одеться и вызовем кого-нибудь из старших.

Девушки затопали вниз, и Марина подняла голову. Лечилка продолжала усиливать своё исцеляющее действие, и полячка практически пришла в себя. Она скинула покрывало, быстро подошла к постели и уставилась на отвратительное грязно-серое пятно в том месте, где… где прошлой ночью должна была быть она сама. Точнее, её матка. Отставить в сторону механику — каким-то способом альвийская ведьма добилась, что мёртвое тело за столько месяцев даже не начало показывать следы разложения. Но как она собиралась достичь зачатия с помощью мёртвого семени?.. И кто должен был родиться в итоге?..

Марина передёрнулась.

Очевидно, что альвы не оставят своих попыток. Завтра… нет, уже сегодня вечером царскую чету могут поместить совсем в другой дом, где эта мерзкая старая курва сможет контролировать каждый шаг каждого человека, и там уж детскими иллюзиями не отделаешься. Действовать надо быстро.

И пока эти наивные дурочки ничего не заметили!

Марина сдёрнула с ложа простынь и швырнула на пол мятой кучей. Огнём она не владела совсем, но на окне стояли свечи — то ли для света, то ли для романтики, но никто их, само собой, так и не зажёг. А рядом лежал коробок спичек. Сухая ткань занялась быстро, распространяя вокруг едкий запах гари. На горелую вонь, естественно, примчались фрейлины:

— Мариночка! Что ты надел… — полячка резко выбросила в стороны руки, не дав русским даже близко подойти к огню:

— Я не хочу, чтобы хоть что-то напоминало мне об этой ночи!

— Ты пришла в себя! — обрадовалась Лиза. Настя топталась за её спиной, бестолково тараща глаза.

— Пришла, — холодно кивнула Марина. — И хочу вам сказать. Альвийская ведьма овладела разумом царя. Она задумала что-то дурное. И покуда этот источник зла не будет искоренён, мне находиться рядом с царём опасно. Я должна скрыться, чтобы хотя бы один из четы законных государей не подпал под её влияние. Со мной ли вы? — Марина возвысила голос. — Готовы ли пожертвовать временным комфортом, чтобы после занять достойные места у трона?

Фрейлины неуверенно переглянулись:

— Готовы!

— В таком случае… — Марина выглянула в окно на всё ещё пустующий двор. — Лиза, твой брат всё ещё значится старшим офицером моей охраны?

— Конечно, он и сегодня всю ночь в карауле… — но её перебила Настя.

— Мариночка! — восторженно прижимала руки к груди Салтыкова. — Ты хочешь взять Юрочку с собой, чтобы я не расставалась с женихом⁈

— Конечно! — не моргнув глазом ответила Мнишек. Какая досада охватила её в этот момент! Она и думать забыла, что Настя Салтыкова помолвлена с Трубецким. — Мы бежим все вместе. Немедленно! Лиза, скорее позови брата. Он человек верный и должен узнать о вероломстве альвов первым.

ТОЛКУ ОТ ТЕХ БИРЮЛЕК, КОЛИ МАГИИ В ТЕБЕ НЕТ…

Что делать с доставшимся от прадеда амулетом, Микула не очень знал и вздевал его крайне редко, по большим праздникам, а в остальные дни, опасаясь потерять его в поле или в лесу на промысле, вешал старинную вещицу в красный угол избы. Всё же, родовая память, да и магическое что-то в нём запечатано, иначе зачем к рогам подковы суровой ниткой примотан крупный, выглаженный до медового света янтарь, да так хитро, что камень висел ровно посредине амулета, будто в воздухе.

Говорят, пра-прадед знал, как пользоваться, и даже немножко умел, только сгинул он в Великую и страшную Магическую Войну, одна подкова на память и осталась. Может быть, кто-нибудь из залётных магов и объяснил бы, для чего эта подкова потребна, однако в их деревушку мало кто заглядывал — дальний медвежий угол, кому он интересен.

Знать бы, может, сила какая особая в подкове спрятана? Глядишь, и урожай бы побольше собирали, а то всё выгадывать приходится, чтоб до следующей осени дотянуть, да на посев семян оставить… Нынешний год небогат на урожай получился, Микула прикидывал так и этак — выходило, что еле как до молодой травы хватит. Как дальше до урожая перебиваться, одни боги ведают. Можно было бы на зиму подрядиться в городе работать, всё же лишняя копеечка, как-то прикупить продуктов и перебиться, однако разлад в столице и витающее в воздухе ожидание войны сбило все привычные ритмы.

Не одного Микулу беспокоили мысли о приработке. Намедни Ермол первым из всей их небольшой десятидворки смазал лыжи и сгонял в столицу, к мастеру, который каждый год его с удовольствием в работу брал…

— А всё, нетути мастерской, — рассказывал он соседям, разводя руками. — И кожевенники, к которым ты, Микула, нанимался, закрылись, двор пустой стоит.

Эта новость Микулу не порадовала. К кожевенникам он нанимался с охотой, платили они хорошо и место для мужика, не столь рослого, сколько квадратного и силищи необычайной, каждую зиму придерживали.

— Куда съехали — неизвестно, — продолжал частить Ермол. — В ремесленной слободе хорошо если половина мастеровых задержались, а работников и своих лишних полподола шарится, нанимаются вовсе уж за копейки.

— Зато цены вдвое выросли! — сердито подхватил Первуха.

— Втрое уж! — не преминул «порадовать» односельчан Ермол. — А баре оброк задрали, все оголодать боятся. Один, говорят, князь Пожарский своё имение от оброка освободил.

— Брешут… — недоверчиво скривился Первуха. — Дурной он, что ли, чтоб взять, да и от оброка отказаться?

— Да чтоб я сдох! — горячо выкрикнул Ермол. — На рынке про Пожарского все треплются, людям-то на рты платки не накинешь! Явился, говорят, князь в имение, посмотрел на деток малых, да и пожалел их. Три года на откорм положил! Три года!!! — мужики поражённо качали головами. — За такое дело на энтого князя другие-то помещики эвон как окрысились, лихих людишек против него нанимали, — Ермол таинственно понизил голос, — токмо князь всех вокруг пальца обвёл! Воры да тати червей кормят, а Пожарский — живёхонек, и не достал его никто, зане князь тот шибко ловок да увёртлив, и по дедовым книгам такую магическую науку превзошёл, кою ныне и не ведает никто!