— Смотрите! Они вышли на соляную жилу или купол, сложно без подробного обследования сказать. Но если в соседних штреках всё выметено, то тут… даже сейчас можно разобрать: смешанный с солью уголь брать не стали.
— Занятно, что не сразу остановились. Соль, смотри, когда пошла, а рубили после того ещё долго.
— Да, аж в какую-то соляную камору прорубились.
— У них, поди, големы на рубке-то стояли, — предположила Люда. — Тогда их, говорят, было много.
— Согласен. Поставили каких-нибудь примитивных с заданием рубить, он и рубил, пока проверяющий не пришёл, — Иван проскользнул в проруб, и полость-пещерка, сплошь покрытая изнутри крупными кристаллами соли, заиграла отблесками.
— Как будто изморозью покрыто! — восхитилась Шаховская. — А что, альвы соль не любят?
— Да, я слышал, какая-то у них с солью скользкая тема, — припомнил Сергей.
— То-то у них вся еда такая пресная! — воскликнула Звенислава, и все вдруг вспомнили, что неплохо было бы подкрепиться, особенно подвальным сидельцам, которые сегодня даже по куску хлеба съесть не успели.
— Так, — Иван хлопнул рукой об руку, выбив искры, — предлагаю вернуться в ту комнатушку, я разожгу вам костёр, а сам пронесусь по лесу. Глядишь, разживёмся едой.
— Может, вместе? — предложил Сергей.
— Извини, брат, но у меня от силы полчаса осталось, пока я быстрее, выносливее и прочее. Надо успевать.
— Тогда двигай, а дровами и печкой я сам займусь.
— Ладушки!
Комната, в которой некогда сидело мелкое шахтное начальство, вовсе не носила на себе следы разгрома, как можно было бы предположить. Не скопилось ни пыли (верно, климат Оловянных островов был достаточно влажным), ни даже паутины по углам (нечего тут было есть паукам). А всё прочее пребывало в своём привычном виде. Словно кто-то, уходя в спешке, забрал только отчётные книги, а всё остальное оставил как есть, и больше сюда никто не приходил. Даже беднота крестьянская не позарилась на предметы обстановки. Или среди альвов солёное место считалось настолько нехорошим? Нечистым, что ли? Здесь сохранился стол, пара стульев, некое подобие каменной скамьи, высеченной прямо в дальней стене, совершенно пустой бухгалтерский шкаф и…
— Это чудо! — воскликнула Звенислава. — Печка!
— Дурацкая, правда, — критически оценила Люда, — с этой их огромной альвийской трубой, словно они и впрямь хотят, чтоб к ним через подобный тоннель в небо лазили волки и волшебные старики с кулями подарков…
— Зато дымить в комнату не будет! И на ней можно что-то сварить. Или пожарить. Смотри: решётка!
— Обалдеть, да? Кто бы знал, что я когда-то буду радоваться возможности растопить печку!
— И не говори!
— Так, девчонки, — прервал их щебетание Сергей, укладывая Ярену на каменную лавку. — Я за сушняком, а вы не расслабляйтесь, ушки на макушке! Мало ли…
— Не переживай, Серёж, — успокоила его Люда, — не такие уж мы дуры.
А когда Сергей ушёл, спохватилась:
— Ой, кости-то!
— Какие кости? — удивилась Люда.
— Ярена Васильевна просила мышиный скелет. Я прошлась с «поиском» по подземелью.
— Нашла?
— Конечно! Вот он! — Люда похлопала себя по карману.
— У-у… — сморщилась Звенислава, — ты что, всё время его с собой таскала?
— Конечно! Выбросить, что ли⁈ Я с таким трудом его нашла! — Людмила извлекла из кармана тряпичный узелок. — Правда, я не уверена, что здесь один скелет…
Тихий голос, раздавшийся у них за спиной, заставил обеих вздрогнуть:
— … тай-й-й… ышь…
— Сейчас-сейчас! — Люда заторопилась. — Ярена Васильевна, вы только не обижайтесь, какие косточки нашлись, те и собрала… Развязать?
— … так…та-й-й.
— Хорошо, — княжна Шаховская вложила узелок в чёрную высушенную руку. Пальцы сжались.
Девушки ещё подождали, но Яга не издала больше ни звука.
МУРОМСКИЕ ВСТУПАЮТ В ПЕРЕГОВОРЫ
Кому война и голод, а кому, как обычно — лишний повод для получения прибылей. Большая Европейская Коалиция готовилась к грядущей войне всеми своими членами, надеясь и интригуя, чтобы красиво выступить на русском фронте и получить после того свой кусок пирога. Как можно более жирный кусок, конечно же.
Почти пятьдесят предыдущих лет в Европе шла внутренняя борьба, определяющая стратегию будущего развития, да и вообще европейского будущего, и фракция, ставящая во главу угла технику, называя её повсеместное внедрение прогрессом, взяла верх. И, как это, к сожалению, бывает, Русское Царство, занятое своими внутренними передрягами, совершенно проморгало процесс вооружения Европы разномастной железной армией. В высших аристократических кругах царил вечный русский авось.