Всю зиму одна из синих птиц перебивалась в кормушке с воробьями и синицами. А когда людям надоело наблюдать за птичками за окном и, по свойственной им человеческой забывчивости, они перестали подбрасывать крошки, птица, едва собравшись с силами, перелетела к мусорке. Некоторое время она жила, питаясь тем, что находила съедобного среди отходов. Однажды у мусорных баков появилась старушка. Она посмотрела на птиц подслеповатыми глазами – все они были ей одинаковы, сплошные голуби, воробьи да синицы. Достала из кармана кусок булки, раскрошила узловатыми пальцами, подзывая: «Гули-гули-гули». Голуби, отталкивая друг друга, слетелись на зов. Они толпились возле старой женщины, словно курицы, и заглатывали куски булки, отталкивая один другого. Прилетела и синяя птица.
Старушка немного посмотрела на суетящихся пернатых и пошла. И вдруг она услышала, как захлопали крылья – так стая поднимается в воздух. Она обернулась на шум и успела увидеть, как взлетели ввысь голуби, а на том месте, где она только что их кормила, застыл тощий дворовый кот с добычей в зубах. Пойманная им птица в лучах солнца на мгновенье блеснула синевой.
– Ах ты, паразит! – закричала женщина, потрясая палкой. Она сделала два шага к зверюге, взмахнула руками, чуть не упав и стараясь удержать равновесие. Старые ноги слушались плохо. А удачливый кот-охотник в два прыжка скрылся за забором.
…Где-то наступила весна, город цвел и благоухал. Терпкая зелень наполняла воздух дурманом, в воздухе разливалась любовь – все проснулось после долгой зимы, но человеку, находящемуся в апартаментах на самом верхнем этаже элитного дома, не было дела до чудес матушки-природы. Из окна открывался шикарный вид, но хозяева редко любовались им. Пожалуй, всего пару раз – когда смотрели квартиру и когда въехали в нее.
На огромном столе были свалены в кучу бумаги. Полный пожилой мужчина сидел, держась руками за голову. Периодически он собирал волосы в кулак и дергал что есть силы, вырывая темные с сильной проседью клочья. Лицо его наливалось краснотой прямо на глазах. Ему не было дела ни до весны, ни до цветущих каштанов за окном, – он попросту не видел их с такой высоты, а по городу давно передвигался исключительно на машине.
– Марго, меня сейчас хватит удар, – простонал он. – Денег нет.
– Хватит! – отрубила сильно молодящаяся женщина лет пятидесяти. На ней был дорогой костюм, туфли на высоких каблуках, а украшения стоили целое состояние. Темные волосы, тщательно уложенные, ногти с шикарным маникюром – все говорило о том, что она очень следит за собой. Только за собой. – Что ты ноешь, хватит уже! Не все потеряно!
Она нервно ходила по комнате, курила и то и дело звонила по телефону.
Так называемые «друзья» внезапно оказались кто в отъезде, а кто попросту был недоступен. Те, кто отвечали, в большинстве своем говорили, что вложили все свободные деньги в дело.
– Нет, ну не может быть, ну как же нет, одолжи, сколько есть, мы отдадим с процентами…
Денег никто не давал. Ни мужчина, ни женщина не вспомнили о том, как сами отказывали в подобных случаях, как высокомерно относились к тем, кто не имел равного им высокого положения, как действовали напролом, как шли по головам, да что там – почти по трупам… лишь бы добиться успеха в бизнесе.
Добились. Дети жили за границей, сами они ездят по лучшим мировым курортам… и вдруг раз – все закончилось. Молодые и ушлые конкуренты ловко их обошли, раздобыли компромат, который, казалось, был уничтожен, и еще недавно процветающий бизнес дал трещину, которую уже не заделать. Она очень быстро превратилась в пролом, откуда, словно нечисть, лезли и лезли грехи, дурные дела и неприглядные поступки. Все рухнуло в одночасье, все…
Женщина налила два бокала и протянула один мужчине. Он оттолкнул ее руку, дорогой виски выплеснулся, забрызгав костюм женщины.
– Идиот! – выплюнула Марго.
Им не было дела до кружащей вокруг дома синей птицы. Они вообще не думали о чудесах, а единственным желанием было раздобыть денег – любыми способами! Птица же, ощутив волны злобы и ненависти, которые были настолько сильны, что перебивали все другие чувства, роившиеся в этом месте, камнем упала вниз.