А он не пришёл.
Тогда она впервые из-за него плакала. Всерьёз – от обиды, разочарования, бессмысленного ожидания и от того, что придумала столько фраз, которые обязательно – обязательно! – надо сказать. А некому.
Как взяли и кусок от неё, от Дашки, отрезали – причем тот, без которого жить-функционировать можно, а радоваться – никак. И, кажется, радость никогда уже не вернется. Ничего не сделаешь. Просто жить, но такая тоска-печаль от невозможности что-то изменить и повлиять, хоть волком вой. Воздух, дым, эфемерно всё… развеялся, растаял, как… как снег. И нету, всё.
А потом понеслось.
«Открывался» он медленно, со скрипом. После каждого откровения пропадал на несколько дней – словно сомневался, стоило ли?
Возвращался. Вот это было дороже всего. Значит, не раскаивался – и Даше становилось хорошо, словно на морозе взяла в руки котёнка и за пазуху посадила – и ему тепло, и ей – урчит, меховое мягкое чудо, и мурчанье прямиком в душу направляется.
Понемногу о себе рассказывал, по крошечке. Так картинка и сложилась – ровесник, директор сети маркетов цифровой техники. Страшно занятой человек и именно поэтому – не под своим именем в сети:
– Пойми, Дашик, хочется немного свободы. Cобой быть, без оглядки.
Дашка гордилась маленькой тайной – он – тут – её, больше ничей! Никому не хотела о нем рассказывать. А позже поняла, какая это тоска.
Он много знал, разбирался в литературе, цитировал Рабле и Кафку. Последнего сильно уважал. Когда говорил: «…я завидую молодым. Чем старше человек становится, тем больше расширяется его кругозор. А жизненные возможности становятся меньше. К концу остаётся один лишь взгляд, один лишь выдох. В этот момент человек, наверное, оглядывает всю свою жизнь. В первый и последний раз», – ей казалось, что он старше, чем говорит. Но это не имело значения. Скорее, Даша боялась, чтобы он не оказался совсем мальчишкой.
Они обменивались фото. Правда, детскими с большей охотой. Нет, Дашкины любые он смотрел с удовольствием, а вот свои взрослые показывать не спешил – прислал пару невразумительных. На детских он был таким трогательным! А на взрослых толком не разглядеть.
А ещё они говорили о том, что у него нет снега. Часто снега на Новый год не бывает. И на Рождество не будет.
Увы.
Если в городе твоём – снег,
Если меркнет за окном свет…*
У Даши зимы всегда были снежными.
«Желаю тебе снега» стало мантрой, тайным знаком, интимным прощанием и словами, произносимыми друг другу в праздники. Она желала ему снега даже летом! Мягкого и нежного – чтобы уснуть. Неожиданного – чтобы проснуться.
– Доброй ночи, желаю тебе… Окунуться с головой в снег! Вот тебе! Да! Внезапно! Проснулся и с кровати в снег – бух! По уши!
– Ах ты, вредина! А вот я тебя…
Он делал вид, что сердится, и делал вид, что подбирается и засовывает ей за ворот пригоршню виртуального снега. И на самом деле было холодно, и леденящие щекотные струйки текли по спине… как будто. То, что происходило в Дашиной голове, было ярче реальности и ощущалось физически. Поначалу это казалось странным, неправильным, страшным. Но бороться с тем, с кем тебе хорошо – вопиющая глупость…
А снега у него всё равно не было.
– И тебе снега, Дашушик-игрушик, – говорил он, и у неё снег был. На душе становилось теплее и тоскливее – словно весь снег он отдал ей, настолько снежными выпадали последние зимы.
На тот Новый год она загадывала, чтобы у него выпал снег.
И чтобы он остался с ней. Он, Тёмка, конечно – не снег. Тёмка…
Она и так жила с широко открытыми глазами, а теперь виртуальность впечаталась в сознание, и он всегда был рядом. Словно на самом деле видела, не видя. Не знала, чего хочет – страшно, когда счёт пошел на годы, мечтать о том, чтобы, наконец, встретиться. Он может оказаться совсем не таким, каким привыкла его рисовать мысленно. А что, если образ внутри собственной головы не верен, и на самом деле он – другой?
Не строен, а упитан, не шатен, а блондин, или вовсе – лысый. Может, он не красив – но это ерунда, сущая ерунда, она-то привыкла к такому, какой он в душе. Дашка, между прочим, тоже не Мисс мира.
А может… он старик или у него не в порядке со здоровьем… Только не это. Что угодно, пусть будет каким угодно, только здоровым!
И ещё, желательно, не женатым.
С этой мыслью Даша ложилась спать. Засыпала, представляя, как обнимает его, устраивается рядом. Он тихонько целует её.