У меня было желание крикнуть, что против имею много чего, но я не отважилась. Сумела только выдавить из себя, что свой кофе я, собственно, уже выпила. Зря я сказала это, потому что он тут же заказал официантке кофе для меня, что я поняла не сразу, так как разговаривал он с ней по-голландски. Если бы я промолчала, то могла бы, допив свой кофе, попрощаться и уйти. А теперь, когда передо мной уже стояла полная чашка, это выглядело бы глупо.
Он посмотрел на меня краем глаза, размешивая сахар, и спросил ни к селу ни к городу:
– Вы верите в случайности? Я решилась ответить:
– Раньше, пожалуй, верила. Сейчас, скорее, нет…
– Я тоже не верю, – ответил он как бы с удовлетворением. – Это значит, я считаю: случайности происходят крайне редко, а в основном вообще не происходят. – После чего, посмотрев на мои сумки на полу, заметил: – Много же вы купили! Но думаю, что «тойота» выдержит этот груз.
Ну вот, он был абсолютно уверен, что я поеду вместе с ним!
Я решила тут же поставить его на место.
– Прямо отсюда я иду к сыну.
– Зачем? – быстро спросил он, одновременно остро сверля меня глазами. Я чувствовала себя как лягушка под взглядом ужа. – Зачем вы идете к сыну и к тому же с этими тяжелыми сумками? Разве вы не увидитесь с ним дома вечером? – повторил он вопрос.
Возможно ли, что это он раньше вел себя так деликатно? Сейчас он явно ждал моего ответа, считая, очевидно, что имеет право меня допрашивать. Кто же, в конце концов, этот человек? Опасный тип, в отношении которого мои возникшие подозрения могут быть обоснованными, или… обычный человек, которому, возможно, доставляет удовольствие помогать иностранке?..
Кем бы он ни был, я решила, что лучше всего ответить ему сейчас правдиво.
– Я хочу идти к сыну, собственно, затем, чтобы оставить ему тяжелые сумки, он их привезет вечером на машине. Я так запланировала, ведь трудно было рассчитывать на вероятность встречи с вами. К тому же, как мы уже выяснили, мы не верим в случайности. А я, как обычно, стараюсь выполнить то, что запланировала.
Последняя фраза была неискренней, и уж не знаю, каким чудом он это понял.
– Если бы мне требовалось нанять на работу плановика, то я никогда бы не нанял на эту должность вас, и, пожалуй, вы бы не удивились, правда?
Он сказал это так забавно, что я невольно усмехнулась. Просто невероятно, как он умеет посредством интонаций манипулировать человеком.
– Ваш сын, как мне кажется, не работает в здешнем гастрономе?
Мое удивление этим вопросом было неподдельным. Я вытаращила на него глаза:
– Для того, чтобы работать в этой области, не нужно выезжать на несколько лет из своей страны, – сказала я наконец.
– Вы ошибаетесь, много иностранцев приезжает сюда как раз для этого.
Мне тут же вспомнился югослав из кафе с террасой, но я промолчала.
За соседним столиком послышались возбужденные голоса. Высокий голландец сразу будто бы забыл обо мне – казалось, он внимательно вслушивается в разговор, который вели сидящие там две девушки и парень. Разговор, пожалуй, беспорядочный, потому что никто из них не говорил нормально, все трое бросали лишь отдельные фразы и производили впечатление чем-то обеспокоенных. Наконец парень встал из-за стола и исчез в глубине зала за буфетом.
Высокий голландец, как бы опомнившись, вспомнил обо мне:
– Извините, но случайно до меня долетел обрывок разговора, который неожиданно оказался крайне интересным.
Я решила отомстить:
– И благодаря этому вы обрели давно утраченную веру в существование случайностей, а я стала свидетелем этого.
Он кивнул с деланной серьезностью и снова на момент напомнил мне того симпатичного голландца. Затем он внимательно осмотрел зал, изучая каждый столик, и снова обратился ко мне:
– Итак, в соответствии с вашей привычкой не выполнять планы моя жалкая «тойота» отвезет ваши прилично набитые сумки.
– Но я хотела бы оставить их у сына, чтобы иметь возможность свободно погулять по городу, – сказала я довольно жалобно.
– В этом смысле я ручаюсь, что багажник или сиденье «тойоты» полностью заменят вам сына.
К столику почти бегом вернулся парень, который отошел три минуты назад, и приглушенным голосом что-то сказал девушкам. Они сорвались с места. Одна, уже стоя, нервно рылась в сумочке, наконец достала какие-то мятые деньги, положила их на столик, и все трое быстро улетучились.
Их поведение не прошло мимо внимания высокого голландца. Он наклонился ко мне:
– Извините, я на минутку. – Он поднялся и тут же исчез, тем более что буфет заслонял от меня зал.
Немного смущенная, я заколебалась, не воспользоваться ли этой возможностью и не убежать ли из кафе, как это сделали те, с соседнего столика. Однако я не заплатила по счету и не знала, сколько нужно платить, а ножницы цен в этой стране бывают большими. Я с нетерпением стала высматривать официантку, размышляя, смогу ли я уйти до его возвращения или нет; я ведь хотела сама заплатить за свои два кофе и пирожное. Не хватало еще, чтобы он ссужал меня…
Как назло, официантка все не появлялась. Прошло десять или пятнадцать минут. Я заметила, что некоторые посетители тоже ждут ее с нетерпением, вглядываясь в глубь невидимого для меня зала. Наконец, судя по внезапному оживлению за столиками, ее, кажется, заметили – значит, официантка сейчас появится. Я погасила сигарету. Но она все не появлялась.
Разозленная, думая о том, что высокий голландец сейчас вернется, я вынула очередную сигарету, но напрасно пыталась зажечь мою разовую зажигалку. Как на грех, именно сейчас в ней кончился газ. Я снова оглядела зал, высматривая, у кого можно прикурить, и тут заметила, что все сидящие смотрят в одну сторону, на что именно – я не могла видеть из моего угла. Неужели в этом довольно скромном кафе появилась какая-нибудь знаменитость? Вход в кафе мне также не был виден.
Я встала и, обогнув столики у стены, подошла к следующему столику, извинилась и попросила огонька. Какая-то девушка без слов щелкнула зажигалкой и дала мне прикурить. Поблагодарив, я спросила:
– Что-нибудь случилось? Пришел кто-то знаменитый? Девушка пожала плечами и буркнула:
– Посмотрите сами…
Я повернулась в направлении зала. У входных дверей стояли двое полицейских в мундирах. У буфета толстяк в гражданском разговаривал с сидящим за кассой худым серым человеком, похожим на владельца кафе. Две официантки и бармен образовали тесную группу неподалеку.
– Кого-то обокрали? – Я снова повернулась к девушке.
Она пожала плечами, теперь уже молча. Я вернулась к своему столику.
«Хорошенькое дело, – подумала я, – в ближайший час наверняка никого не выпустят». Посмотрела на часы – половина третьего. А около четырех мне нужно быть дома.
Теперь все останутся сидеть на своих местах, так всегда бывает в случае обнаружения кражи. А тем, кто находился в туалете, нельзя вернуться в зал. Я улыбнулась про себя: высокий голландец наверняка стоит у дверей туалета, злой… Я с удовлетворением констатировала, что нахожусь в лучшем положении – сижу вполне удобно. Если бы мне захотелось есть, в сумке у меня фрукты. Жаль только, подвела зажигалка. Хорошо, что толстый полицейский в штатском, занятый разговором, не заметил, как я подходила к тому столику. Если бы заметил, сразу приказал бы мне вернуться на место и добавил бы еще что-нибудь неприятное. Больше прикуривать не буду, выдержу без сигарет. Это лучше, чем торчать у дверей туалета.
Я ждала развития событий с большим интересом. Мне было любопытно, станут ли осматривать мои сумки и найдут ли вора. Через некоторое время с улицы донесся пронзительный звук машины, едущей с включенной сиреной. Этот звук все приближался и оборвался у витрины кафе. Сразу же все головы повернулись к входу, а потом снова в глубь зала. Наступила мертвая тишина. Слышны были лишь тяжелые шаги нескольких человек. Сильно хлопнула входная дверь. Зал ожил, зашумел, как будто все сразу начали говорить. Но вот через этот шум пробился чей-то громкий бас, он становился тем громче, чем быстрее стихали другие голоса. Наконец продолжал звучать только он один. Я не выдержала, встала и сделала несколько шагов, чтобы увидеть владельца этого баса и понять, что происходит.