— Мне кажется, вы честный человек, — сказал я, желая его приободрить.
— Честный? — недоверчиво прищурился начальник службы безопасности. — Ладно, утешил. Знаешь, как тяжело оставаться честным в этом гадючнике?..
Далее я направил свои стопы в кабинет самой хозяйки, внутренне готовясь, что никакого разговора у нас не получится. Богатые живут по своим законам, и снизойти до уровня какой-то частной ищейки — это уже слишком, мне в лучшем случае придется переваривать их гонор, барские замашки или снисходительную интонацию, которая унижает не меньше. Я вспоминал, как трудно и мерзко было общаться с Виктором Евгеньевичем Ланенским.
Внешне Алевтина Семеновна ничем не напоминала тех бизнесвумен, какими их привыкло рисовать наше воображение. Очень полная, румяная, круглолицая женщина немногим за сорок, больше похожая на домохозяйку и любящую мать, приветствуя меня, протянула для пожатия пухлую розовую ладошку. И этот жест, и мягкие черты ее русского лица, и золотистые волосы, убранные в высокую прическу, и степенность движений, и глубокий приятный голос, который я раньше слышал в телевизионных интервью, — все это внутренне успокаивало и располагало к ней.
Но я не обманывался в отношении хозяйки. Ставшая с подачи глянцевых журналов лучшим предпринимателем, меценатом и благотворителем года, Алевтина Друзина оставалась прежде всего женой своего мужа. А муж, седенький и невзрачный, лет на двадцать старше супруги, угодный любой власти, уже давно и прочно сросся с правительственными креслами, жил на данный момент в Москве и занимал пост министра топливной промышленности.
— Я ждала, что вы зайдете ко мне, — произнесла владелица «Миллениума». — Виктор Евгеньевич предупреждал, что решил нанять частного детектива. Я думаю, он прав. Если иудой стал кто-то из своих, лучше разобраться по-тихому и не выносить сор из избы. Конечно, милиция тоже будет искать, но… не хотелось бы лишней огласки. Насчет вознаграждения я распоряжусь, вас не обманут.
— Вы держитесь не в пример другим, — сказал я.
— А что остается? — спросила она. — Рвать на себе волосы, закатывать истерики? Этим горю не поможешь. Жалко людей, совсем еще мальчишек. Разумеется, их родственники получат компенсацию, похороны за наш счет, да только все это пустое, оборванную жизнь не вернуть.
Мы помолчали ровно столько, сколько того требовал текущий момент.
— Простите, что сразу не предложила вам сесть, — сказала хозяйка. — Чай или кофе?
— Спасибо, ничего.
Я прошел и сел на предложенное мне кресло с высокой спинкой и удобными подлокотниками. Еще раньше я осмотрел кабинет. Вся мебель в нем была или антикварной, или искусно выполненной под благородную старину (в этом я не считал себя большим специалистом). Единственное, что напоминало о веке технического прогресса, — компьютер и факс. Вмонтированный в стену сейф зиял своим пустым нутром, точно открытой раной, покореженная, покрывшаяся окалиной дверца распахнута. Кабинет не был иссечен осколками, значит, использовали взрывчатку направленного действия. Как и в комнате охраны, здесь все было засыпано черным порошком.
— Берусь угадать ваш первый вопрос, — сказала Друзина. — Почему объектом нападения выбрали мой кабинет, а именно — сейф? Разумеется, рассчитывали, что там хранятся деньги. Но кроме небольшой суммы на текущие расходы, вся наличность регулярно переправляется с инкассаторами в банк.
— Вот это как раз и странно.
— Что именно? — впервые за время нашей беседы напряглась Друзина.
— Налетчики были неплохо подготовлены и действовали по наводке. А раз так, они должны были в первую очередь знать то, что вы поведали мне только что. Суммой в сейфе не разживешься. Зачем же рисковать, проливать кровь ради сущих копеек?.. Может, какие-то важные бумаги, способные заинтересовать конкурентов?
— Ничего такого, — справилась с собой Алевтина Семеновна. — Никакой коммерческой тайны находящиеся в сейфе документы не представляли. Коммунальные квитанции, несколько приказов…
— Я не занимаюсь экономическими преступлениями. И меня совершенно не интересует черный нал, который хранится в подобных сейфах по определению, — сказал я, устав от этой игры в кошки-мышки. — Пусть бодаются ОБЭП и ваша юридическая служба. Я здесь, чтобы вычислить наводчика.
— Спрашивайте, — ответила хозяйка просто, не стремясь ничего отрицать.
— Сумма была большой? — спросил я.
— Извините, этого я сказать не могу. Величина суммы не имеет к делу никакого отношения. Люди идут на преступления ради гораздо меньших сумм.
— Кто знал о содержимом сейфа?