— Существует масса других развлечений. — Карикатурная красотка начинала меня утомлять, но, боясь спугнуть ее, я не спрашивал прямо, что ей от меня надо.
— Мы везде уже были, все одно и то же, тоска зеленая, — томно растягивая слова, ответила она. — На лето Викто́р обещал тачку купить, такую, с откидывающимся верхом. Мне раньше хотелось, а теперь не хочу. Даже не знаю, чем заняться. У тебя хоть дело какое-то, вынюхивать… Он тебя нанял за мной следить, да? — в упор спросила девушка. Видимо, ради этого вопроса и был задуман весь этот идиотский жалостливый спектакль.
— Ты прекрасно знаешь, что нет, — ответил я. — Ты ведь слышала весь наш разговор.
Инга кивнула:
— Значит, ты ищешь налетчиков. Жуть как интересно. Викто́р вне себя от ярости. Если его вышибут, мне не на что будет отдыхать. Ты найди их, ладно? Я постараюсь тебе помочь.
— Каким образом?
— Мало ли? — пожала плечами Инга. — Я тоже могла чего-то слышать и знать. Только ему ни слова. Приезжай сегодня ко мне часиков в восемь вот по этому адресу, не пожалеешь. — Мне в ладонь лег вырванный из блокнота листок с заранее написанными координатами. — А теперь я пойду, если он увидит нас вместе… — Цокая шпильками, виляя круглым аппетитным задом, она удалилась.
Что меня хотят использовать в каких-то своих целях, я не сомневался. А пока решил отправиться в больницу и разузнать о судьбе незадачливого шантажиста Коли.
Действо четвертое. Галкин скорбящих навещает и…
Я не дошел до автобусной остановки, когда мое внимание привлекло занимательное зрелище. У обочины остановилась патрульная «Волга», два долговязых сержанта пытались затолкать в салон какого-то человека.
— Лапы убрали, щенки! Куда вы меня тащите?! Я полковник ВДВ! Я Афганистан прошел, мать вашу!
Упирающимся вопящим мужчиной оказался начальник службы безопасности «Миллениума» Владимир Михайлович Фирсов. Упившийся до потери реальности, меня он не узнавал.
— Куда вы его? — спросил я у патрульных.
— Куда? Ясное дело, в вытрезвитель, — ответили они, отпыхиваясь.
— Может, решим все миром? — предложил я. — Это мой знакомый.
— И что с того? Он нам еще за оскорбление при исполнении ответит. И под статью пойдет. Вон, погон оторвал! Нападение на сотрудника…
— Сколько? — остановил я.
Сержанты отпустили сопротивляющегося. Чтобы не упасть, Фирсов вцепился в распахнутую дверцу. Он дышал тяжело, раздувая ноздри.
— Откуда нам знать, что ты не подставной, — сказал один из сержантов.
— Ваше право. — Я помахал у него перед носом свернутой в трубочку купюрой. — Ну, мне идти дальше или договоримся?
Забыв о Фирсове, парни отошли в сторону, пошептались между собой.
— Платят мизер, и то задерживают, — пробормотал все тот же патрульный. — Ты знаешь что, швырни бумажку под сиденье, будто случайно обронил. И можешь забирать своего десантника.
Что я и сделал незамедлительно.
Но управиться с освобожденным полковником оказалось не так-то просто. Машина уехала, а он повис на моей руке, едва не касаясь земли головой. Короткие ноги завязли в мокром липком снегу, подгибались, не желали ступать ни шагу.
— Дайте выпить, — без конца повторял Фирсов, схаркивая тягучую длинную слюну.
Пришлось посадить его в сугроб, отойти на несколько метров и поймать частника. Прежде чем мой знакомый полностью отключился, он успел назвать адрес. И мы тронулись в путь.
Начальник службы безопасности жил в обычном многоквартирном доме, и не где-нибудь в центре, а за рекой, где начинались рабочие районы. Лифт по закону подлости не работал, подъезд был изрядно загаженный, не иначе как молодежь присмотрела его для своих невинных шалостей: я приметил использованный презерватив и одноразовый шприц, брошенные под лестницей. Последний пролет оказался самым сложным — мне пришлось тащить Фирсова волоком.
Железную дверь открыла маленькая пожилая женщина изможденного вида. На ней был потрепанный домашний халат, опухшие ноги обмотаны шерстяными платками. Большие круглые очки с толстыми линзами придавали ей сходство с нахохлившейся совой.
— Господи, Володя, зачем же ты так? — слезно запричитала женщина-сова, суетясь вокруг нас.
Вместе мы пронесли отставного полковника в комнату и прямо в одежде уложили на разложенный диван. Фирсов оглушительно храпел, разинув рот.