Вероятно, он уже понял, что я с ним лишь играю. По крайней мере я видел, как постепенно решимость в его глазах сменяется сначала недоумением, потом гневом, а под конец и смирением. Да и в целом сложно было этого не понять.
Однако останавливаться он, похоже, не собирался. То ли был слишком предан Палему и империи и намеревался убить меня любой ценой, то ли дело было банально в гордости. В любом случае я был ему благодарен за это. Другой подобной возможности мне могло не представиться уже никогда.
И после того, как все возможности первого Дара были израсходованы, в ход пошёл второй Дар — пожирание.
Несмотря на то, что Майскард не был стихийным магом, из-за работы Дара от его тела исходили невероятно могучие волны маны. Их я и начал поглощать, тут же пуская энергию на усиление приказов.
После того, как я стал Майигу и второе ядро было «одобрено» миром, его использование больше не тратило продолжительность моей жизни. Так что я мог не переживать о том, что умру от старости в двадцать, используя свой второй Дар.
Хотя само по себе пожирание маны также тратило ману, КПД определённо было куда выше, чем если бы я просто выкачивал из Дара энергию. К тому же после уже десяти минут боя в воздухе оказалось разлито действительно много маны Майскарда.
Эффективность приказов удалось довести до двухсот пятидесяти процентов. То есть благодаря способностям двух Даров я стал сильнее уже в три с половиной раза. А ведь у меня оставался ещё один.
И хотя его использование имело очень серьёзные побочные эффекты, я не собирался, как скряга, трястись над годами своей жизни. Всё равно не особо представлял, каково это — жить сотни лет, да и не слишком-то хотел представлять.
Отозвав ману Дара жизни, уходившую на приказы Дара контроля, я активировал свою сильнейшую, на данный момент, способность. Для начала с коэффициентом один к десяти, что значило, что каждую реальную секунду моя жизнь сокращается на десять секунд.
И аж крякнул от того, насколько опасно сильным показался даже попавший вскользь Майскарда, только что ощущавшийся как вполне стандартная атака профессионального бойца схожей со мной категории.
Определённо, десятикратного коэффициента было далеко недостаточно, чтобы сравниться с эффективностью приказов, на которые уходила мана Дара жизни. Тогда пусть будет шестьдесят. Минута за секунду. Час за минуту.
— Что такое⁈ — ощутив уже ускользавший вкус победы, воскликнул Майскард, отбросивший меня на несколько десятков метров, — Каши мало ел⁈
Скрипнув зубами, я решил не экономить.
Десять тысяч. Почти три часа жизни теперь покидали моё тело каждую секунду и, наконец, наши возможности примерно выровнялись. При этом маны Дара жизни на поддержание этой смертельной конвертации уходило какое-то совершенно смешное количество. Скорость потребления составляла от силы пятисотую часть от скорости восстановления.
Вспомнив, какие капелюхи маны уходили на десятикратный и шестидесятикратный коэффициенты, я прикинул, что в теории вполне смогу добиться пропорции почти в миллиард.
В таком случае запасы маны израсходуются всего секунд за десять. Вот только за эти секунды я потеряю около трёхсот лет жизни.
В качестве аванса за становление Майигу я получил от мира чуть меньше тысячи лет жизни. То есть, если я не буду восполнять потери за счёт жизненной энергии убитых врагов, то к этому крайнему козырю смогу прибегнуть всего трижды.
Конечно, хотелось надеяться, что к настолько жёсткому обменному курсу мне не придётся прибегать никогда. Однако то, на кого я нацелился, и какими ударными темпами шёл к этой цели, к сожалению, намекали, что рано или поздно мне придётся испытать на себе, каково это, проживать сотни лет за секунду.
Впрочем, до этого пока что было очень далеко. Вернув бо́льшую часть маны Дара жизни на поддержание приказов, я снизил коэффициент обратно до единицы. А потом начал постепенно, по мере того, как росла сила Майскарда, увеличивать его.
Маны на это уходили сущие крохи, так что на эффективности приказов это почти никак не сказывалось. А моя сила тем временем продолжала расти.
Правда, огромным минусом было то, что пропорция коэффициента к КПД была далеко не ровной. Стократный увеличивал силу моего тела примерно на тридцать процентов. Тысячекратный — на шестьдесят. А десятитысячекратный — на сто, то есть всего вдвое.
Двинувшись дальше и дойдя на секунду до миллиона, я получил примерно трёхкратное усиление. И не стоило ожидать, что дальше что-то значительно изменится.
Тем не менее, на относительно комфортном с точки зрения энергопотребления уровне ста тысяч мне удалось выжать из трёх своих Даров в сумме прирост боеспособности в поразительные девять раз.
По сравнению с Майскардом, который мог расти бесконечно, это могло не выглядеть внушительно. Но ему, чтобы дойти до этого уровня, потребовалось почти полчаса. А я мог призвать такую силу за мгновение.
Тем не менее, наш бой стоило заканчивать. В отличие от Майскарда, мои запасы маны больше не становились и с текущей скоростью потребления закончились бы уже через пару минут. А ману, пожранную из окружающего пространства, так быстро своей сделать было невозможно.
Да и в принципе не стоило больше затягивать это противостояние. Я протестировал всё, что хотел, и способность роста моего противника уже вскоре должна была обернуться серьёзными проблемами.
Сто тысяч коэффициента на секунду превратились в десять миллионов, а девятикратное усиление — в тринадцатикратное.
Настолько резкого перепада Майскард уже не ожидал, последние несколько минут моя сила, как и его, поднималась плавно и неспешно. Выставив жёсткий блок на пути моего кулака, он не сумел устоять на ногах и отлетел назад.
Бросившись вдогонку, я, воспользовавшись его беспомощностью в воздухе, ударил сверху локтем в грудь, пока Майскард был ещё в воздухе, вбивая его в камень. А затем, не позволив оклематься, добил мощным лоукиком в голову.
Для Майигу с его силой и выносливостью это вовсе не было критическим повреждением. Но дезориентацию никто не отменял, а секундная заминка на таких скоростях была фатальной.
Следующим движением я схватил его за расслабившуюся челюсть и, резко дёрнув, вырвал с мясом, оставив язык Майскарда болтаться под обнажившимся нёбом.
Болевой шок не позволил ему сопротивляться, и через секунду всё было кончено. Последним ударом я вонзил пальцы Майскарду в грудь, пробив броню из чешуи, проникнув между рёбрами и разорвав сердце. С такими повреждениями выжить не сумел бы никто, даже Майигу.
А дальше была самая интересная часть. Получение приза за победу.
Второй Дар пожирания заработал на полную, я даже влил в него ману из двух других Даров, хотя и снова ощутил, что часть маны теряется по пути, чтобы ускорить процесс и не потерять ни крупицы драгоценной энергии.
Огромные запасы маны, энергии монстров и жизненной силы, накопившиеся в процессе роста Майскарда, хлынули в меня. Мне больше не было нужно буквально жрать вражескую плоть, для максимальной эффективности достаточно плотного контакта с телом. А так как сейчас моя рука была глубоко в груди Кинг-Конга, пожирание работало на полную.
Однако почти сразу стало понятно, что всё-таки осталось кое-что, что я не мог поглотить через руки. Теперь, став Майигу, я отчётливо ощущал скрытый в теле Майскарда Дар. Сгусток энергии мира, расположенный у него в шее.
И хотя моё пожирание вытягивало из него эту энергию, основа, сам Дар, оставалась неподвижной и постепенно тускнела. Минут через пятнадцать она просто растворится в мировой энергии, как уже было не раз до этого с Дарами других убитых мной Майигу.
Раскрыв пошире пасть, я впился зубами в шею Майскарда. Вырвав кусок с чешуёй и выплюнув его, уже следующим укусом я захватил весь сгусток Дара целиком.