Я сам ощущал жар, но очень слабый, будто держу руку над горячей ванной. И взрослым воронам это пламя тоже было ни по чём. А вот птенцам приходилось куда хуже.
Они всё-таки не были обычными птицами и не умирали. Но в первую очередь вспыхнули их мягкие, похожие на звериный пушок, пёрышки, а спустя всего секунд тридцать уже и розовая кожа, обнажившаяся из-под перьев, начала покрываться ожогами и волдырями.
Пещеру вместо жадных и просящих криков заполнили болезненные вопли почти сотни птенцов. Я не страдал излишней жалостливостью и прекрасно понимал, что это было необходимо.
В будущем, если ничего не сделать, эти самые птенцы вполне могли начать убивать людей десятками и сотнями. Но это определённо был далеко не тот звук, который я был готов слушать на постоянной основе.
К этому моменту противостояние между людьми и взрослыми воронами уже успело дважды сменить свою направленность.
В первые мгновения после нашего появления в гнезде вороны бросились в атаку с яростным клёкотом, намереваясь уничтожить агрессоров, посягнувших на их молодняк.
Из-за того, что в пещере фактически не было пола, лишь стены с некоторым количеством небольших площадок для птенцов, и мелких естественных уступов, противостоять птицам было довольно сложно. Тем более одарённым физического типа, которые могли использовать только своё оружие, чтобы сталкиваться со способными летать воронами.
Однако почти обезумевшие от гнева птицы не особо-то пользовались этим своим преимуществом. Вместо того, чтобы атаковать неустойчиво стоявших на найденных выступах людей и тут же отступать, уходя из зоны досягаемости человеческого оружия, вороны налетали на бойцов и начинали хаотично бить когтями, крыльями и клювом, не обращая внимания на ответные атаки.
Тела птиц по умолчанию были куда легче, чем у наземных животных тех же размеров. Но мощь уровня четвёртых, пятых и даже начальных шестых ступеней всё-таки никуда не девалась.
К тому же когти жесточайших воронов, хищно загнутые и острые как бритвы, без труда пронзали даже тяжёлые доспехи. А их мощные клювы походили на промышленные тиски, в которые, если что-то попало, то обратно вытащить уже было невозможно.
Пять или шесть человек, не удержавшись на почти вертикальных стенах под градом вороньих атак, упали и покатились вниз, на груду звериных туш. Умереть они не умерли, хоть и получили разной тяжести травмы. Но не стоило ждать, что они смогут подняться и вернуться в бой, преследуемые разгневанными птицами.
Были и смерти. одного бедолагу, стихийного мага воды, непонятно чем приглянувшегося птицам, сразу трое воронов схватили за плечи и ноги, подняли в воздух и буквально разорвали на части. На другого налетел, упущенный на секунду мной и Вургой, ворон-Нейрагу, которого генерал до тех пор старательно сдерживал, и в одно движение перерезал когтями шею.
Тем не менее, наибольшие потери понесли как раз-таки вороны. Их когти дырявили пластины доспехов и плоть под ними, а клювы оставляли вмятины на стальных древках оружия. Но куда чаще это самое оружие пронзало, разрезало и разрывало их собственные тела.
Всего секунд за десять-пятнадцать с нашего появления из тридцати четырёх взрослых воронов погибло около десятка. К счастью, вороны-Нейрагу, хоть и должны были быть куда умнее своих обычных сородичей, действовали практически по тем же шаблонам, так что Вурге и Куотру при поддержке моей и Ма’Ауро, удавалось их сдерживать.
К этому моменту из четырёх входов в пещеру-гнездо два уже оказались завалены. Причём в том, через который прошли мы, стояли два наших огненных мага, пройти через которых невредимыми для птиц было практически невозможно. И вороны, видимо, осознали, что проигрывают, и что в ближайшее время у них уже не будет даже возможности сбежать.
А потому больше половины оставшихся в живых птиц бросили попытки атаковать людей и, похватав в когти по паре птенцов на ворона, устремились к единственному оставшемуся свободным проходу. Другая же часть, в которую входили сильнейшие вороны гнезда, организовалась в защитную формацию, отражавшую все атаки на спасавшихся птиц.
И вот тут как раз проявилась та самая проблема, о которой я подумал, только увидев пару огромных воронов. Участвуй в основном противостоянии мы четверо — те, кто сейчас был занят парой Нейрагу, подобная ситуация не стала бы большой проблемой.
Но в отсутствие четырёх из шести одарённых шестых ступеней остальным было очень сложно достаточно быстро преодолеть отчаянное сопротивление воронов-«телохранителей» и атаковать тех птиц, кто пытался унести птенцов.
Через последний оставшихся проход, самый далёкий от того тоннеля, через который мы вломились, успели даже вылететь три ворона с отчаянно верещащими ношами. И тогда произошло то, чего Вурга приказал ни в коем случае не делать.
Тот самый одарённый шестой ступени, что сломал переднюю лапу дракку, вооружённый огромным и тяжеленным боевым молотом, устремился напролом сквозь стаю воронов-защитников прямо к последнему тоннелю. И со всей дури, вложив в удар, кажется, даже больше силы, чем в сражении с дракком, врезал молотом по своду тоннеля.
Вздрогнула вся пещера, с потолка посыпались мелкие камешки и крупные булыжники. Ни люди, ни птицы до сих пор старались не прикладывать слишком много сил к самому камню. В отличие от нас всех, пещера не была усилена энергией.
Спасительный для воронов тоннель, естественно, обрушился в ту же секунду, едва не завалив самого молотобойца. К счастью, видимо из-за куполообразного потолка, пещера оказалась достаточно сейсмоустойчивой и выдержала такое над собой надругательство. Однако я живо представлял, как идиоту потом достанется от Вурги.
Впрочем, в моменте, раз не случилось мгновенного обвала, цель, можно сказать, оправдала средства. Потому как путей отступления для воронов больше не осталось.
И, видимо, птицы тоже это поняли. Некоторые попытались улизнуть со своей драгоценной ношей через «наш» тоннель. Но были быстро превращены в курицу табака парой огненных магов. В замкнутом пространстве, когда невозможно было увернуться, узкие сконцентрированные потоки пламени, похожие на плазменные солнечные протуберанцы, были страшнейшим оружием.
Ещё через пару секунд жалобно запищали и завопили птенцы, исчерпавшие свою устойчивость к огню и начавшие гореть заживо. И тогда произошло то, чего я, пожалуй, никогда бы не ожидал от, пусть и ненормально умных, но всё-таки зверей.
Вороны-Нейрагу, с которым сражались мы четверо, вдруг рванулись вертикально вверх, прямо к потолку пещеры. А зависнув там, они издали странный, ни на что не похожий, какой-то надтреснутый клёкот.
И начался хаос. Вороны, и так из-за нашего появления находящиеся далеко не в самом спокойном состоянии, словно обезумели. Вот только это безумие монстры начали выплёскивать не на нас, а на собственных детей.
Ещё не погибших от огня птенцов били клювами, рвали на части когтями, сбрасывали с площадок вниз, на груду звериных туш. При этом птицы напрочь игнорировали людей, не обращали внимания даже тогда, когда их атаковали и убивали, продолжая убивать птенцов одного за другим.
А затем я ощутил, как энергия воронов-Нейрагу под потолком пещеры начинает стремительно нарастать.
Они оба обладали Даром ветра, что в замкнутом пространстве пещеры им почти не помогало. Контролировать свои силы достаточно тонко, чтобы создавать что-то вроде ветряных лезвий, они ещё не могли. Ускорение на коротких дистанциях в один-два десятка метров ощущалось довольно слабо. К тому же их ветер только раздувал окружающее пламя. Так что сражались с нами Нейрагу, почти не полагаясь на свои сверхъестественные способности.
Но это вовсе не значило, что их Дар был слаб и сейчас я отчётливо ощущал огромную мощь в их телах. Опасно нестабильную мощь.