Выбрать главу

Я должен был решить всё одним движением. И если не убить бога, то по крайней мере заставить его отступить и больше не пытаться убить меня.

Развернувшись, я бросился прочь от берега. Майигу, взревев от негодования, ринулся следом, но, как и в начале нашего сражения, я был куда быстрее и за полминуты успел оторваться почти на километр.

Вот только моей целью, разумеется, было не бегство. Осознав, что дистанция достаточна, я резко остановился, развернулся и, на этот раз вкладывая в мышцы ног столько силы, сколько только был способен, рванул прямо на бога.

Мои уши сотряс ещё один рёв, на этот раз полный ярости и готовности принять мой вызов. Дьявол тоже ускорился по максимуму, намереваясь смести меня, будто пушинку.

И это ему бы удалось. Почти десятикратная разница в весе — это в большинстве случаев непреодолимое препятствие. Если только ты не являешься монстром-рыбочеловеком, не до конца приспособленным к боям на суше, и если у тебя всё в порядке со спиной.

Наша общая встречная скорость наверняка превысила пятьсот километров в час. И когда я в последний момент перед столкновением оттолкнулся от земли, подбрасывая своё тело на высоту головы Майигу и максимально сгруппировался, итоговый импульс столкновения оказался непосильным даже для бога.

Тело донного дьявола запрокинулось назад и монстр начал падать, заваливаться на спину. Вот только дезориентирован, как я рассчитывал, он не был. Его длинная, утыканная короткими тупыми зубами пасть вонзилась мне в левое плечо, насквозь прокусывая плоть сразу до кости и пробивая даже блок приказа-анестетика, а руки сомкнулись вокруг моего корпуса, начиная давить на рёбра и хребет.

Всё, что мне оставалось в этой ситуации — это усмехнуться.

Попался.

Глава 41

С самого начала боя с Майигу меня так и манили его огромные, похожие на баскетбольные мячи, выпученные глаза. Одно из самых уязвимых мест у любого живого существа, глаза были не только сами по себе защищены в лучшем случае лишь тонкими веками, они ещё и находились в опасной близости от мозга.

У человека кость, закрывавшая глазницу, была максимально тонкой, в ней даже было отверстие, через которое проходил зрительный нерв. А у рыб, насколько я помнил скелетики, остававшиеся от вяленой скумбрии после отцовских посиделок с друзьями, между глазами и мозгом в принципе не было никаких костяных препятствий.

Вот только в начале нашего боя добраться на высоту почти четвёртого этажа, защищённую к тому же четырьмя загребущими лапами, было невозможно. И потому мне пришлось пройти весь этот длиннющий путь и в конце концов пожертвовать своей левой рукой, чтобы всё-таки достать до глаза донного дьявола.

Схватив меня зубами за плечо и сжав моё тело в объятьях, Майигу дал мне лишь более устойчивую опору для того, чтобы, размахнувшись, вогнать правую руку по самый локоть ему прямо в зрачок.

Брызнула глазная жидкость, вязкая и склизкая, как густой кисель. Тварь, на этот раз ощутив уже по-настоящему сильную боль, попыталась отстраниться. Вот только она не разжала свои челюсти на моей левой руке, а лишь сильнее их сжала.

Так что меня просто мотнуло в сторону и в итоге я лишь глубже вогнал руку богу в глазницу. И на этот раз под когтями я ощутил что-то, что совершенно точно не было глазом.

Взревев от переполнявшей всё моё тело смеси боли и адреналина, я напряг все мышцы, какие только у меня были и будто бы даже те, которых в принципе не существовало, влил в мышцы всю оставшуюся ману, весь Дар силы, что ещё не успел впитаться в организм.

Пальцы проникли сквозь жёсткую плёнку, войдя в желеобразное нечто. Тело Майигу пронзила судорога, он сжал мою грудную клетку с такой силой, что у меня из лёгких вышел весь воздух, а рёбра с лопатками покрылись, кажется, настоящей сетью трещин.

Если бы он действительно контролировал свои мышцы в этот момент, я бы скорее всего тут же и умер с лёгкими и сердцем, продырявленными десятками костяных обломков. Но судороги и спазмы уже не были осмысленными, это были лишь предсмертные конвульсии.

Мои пальцы продолжали перемешивать мозги бога и тут, вне зависимости от Дара, маны и силы, исход мог быть только один. Меньше чем через тридцать секунд тело дьявола обмякло, руки расслабились и раскинулись в стороны. Челюсти, правда, наоборот, сжались будто бы только сильнее.

Впрочем, это как раз уже не имело большого значения. Моя левая рука в любом случае уже целиком осталась внутри его пасти, с телом её связывали тонкие лоскуты кожи и мышц. Этого было далеко недостаточно, чтобы даже моя регенерация смогла что-то там исцелить. В принципе нечего уже было исцелять.

Вытащив правую руку из глазницы Майигу, я упёрся ей в челюсть монстра и, чувствуя пронзающую всё тело боль, окончательно оторвал застрявшую в пасти дьявола левую руку от плеча. Это была плата за победу надо богом и, надо сказать, ещё очень небольшая плата.

Перед глазами всё плыло. Обильная кровопотеря, боль, усталость, множество трещин и переломов в рёбрах. Если бы не нечеловеческая выносливость, я бы скорее всего тут же и свалился бы без сознания.

Но отключаться мне было рано. До того, как мой мозг погрузится в черноту, у меня было ещё одно дело. Я должен был съесть столько божественного, в прямом смысле, мяса, сколько смогу.

Потому что, в отличие от энергии монстров, мана очень быстро утекала из мёртвых. Насчёт Дара в этом смысле я не был уверен, но что-то подсказывало, что и эта сила не продержится в трупе особо долго.

Чувствуя, как из плеча текут ручейки крови, унося с собой мои и так небольшие силы, я вонзил когти единственной оставшейся руки обратно в глаз дьявола. Затем вытащил обратно горсть перемолотого мозгового вещества и забросил его в рот, наплевав на тут же начавшие стекать по бороде ошмётки.

Повторив ту же процедуру ещё четырежды, я осознал, что небольшой рыбий мозг почти кончился и уже нет особого смысла выскабливать череп изнутри. Так что опустился ниже и впился клыками и когтями в мясо на груди дьявола, не столько пожирая, сколько раздирая его плоть.

Моей целью было сердце. Я видел его, большое, мощное, ещё слабо сокращавшееся. После сердца настала очередь печени, жабр, примитивных лёгких…

Мана и Дар перестали чувствоваться на языке, выветрившись из тела всего минут за пятнадцать. Однако останавливаться я не собирался, ведь энергия монстра будет постепенно исчезать из трупа в течение нескольких часов.

И хотя тело и в особенности веки налились уже даже будто не свинцом, а урановой рудой, я продолжал методично, будто заведённая детская игрушка, вгрызаться в рыбье мясо клыками, отрывать куски когтями и жевать, жевать, жевать…

В какой-то момент мне показалось, что я сам стал рыбой, настолько рот и нос пропитались этим запахом. В другой в моём затухающем сознании родилась мысль: «Больше никогда не пойду в японский ресторан». Я не смог уловить, когда именно, но, похоже, меня успело вырвать полупереваренной рыбой.

Я уже даже не до конца понимал, что делаю и зачем, но в голове продолжало звенеть одно-единственное слово.

«ЕЩЁ!»

И в те редкие моменты, когда ко мне возвращалась ясность мышления, я не только не отгонял эту мысль, но наоборот, лишь укреплял её воздействие на своё отключавшееся тело.

Потому что, чёрт побери, я убил бога и потерял руку, чтобы обеспечить себе этот царский пир! И я не собирался отказываться даже от самого маленького кусочка.

Однако целиком сожрать десятитонный труп донного дьявола мне, конечно, не удалось. Поднеся очередной кусок рыбьего мяса ко рту, я вдруг ощутил, что мир вокруг крутанулся вокруг своей оси пару раз, а потом наступили темнота и тишина.

* * *

— Тим! Тим, очнись! Тим! — меня кто-то бил по щекам.

В голову будто накидали гвоздей и хорошенько встряхнули. Впервые с самого получения своего странного монохромного зрения меня слепил свет солнца.

—…то? — я закашлялся, горло словно застелили наждаком. — Кто?