Те, что не вступали в ближний бой, изредка атаковали пламенным дыханием. Но от этого было довольно просто защищаться, ведь благодаря восприятию мировой ауры я знал, откуда придёт удар, и мог вовремя выставить щит из чёрного льда.
Напрямую же меня атаковали лишь четыре-пять драконов одновременно. Действовали они, надо сказать, весьма слажено. Кто-то закрывал крыльями пространство, не позволяя мне улетать далеко, кто-то бил когтями, кто-то пытался поймать пастью.
Если бы не восприятие мировой ауры, помогавшее сейчас больше, чем когда-либо раньше, и не приказ фиксации, позволявший двигаться, почти забыв о законах инерции, я бы наверняка кому-нибудь их них попался.
К счастью, хотя меня не раз задевали вскользь и когтями, и клыками, и острыми шипами на крыльях, и даже пламенным дыханием, ни одно из этих попаданий не было критическим. А обстоятельства, в которых я оказался, означали, что почти любая травма, если не была смертельной, становилась совершенно неважной.
Довольно быстро, уже после четырёх-пяти неудачных попыток, я выработал рабочую схему действий.
Первым этапом парализовать жертву молнией. Разряд такой силы, чтобы не убить дракона, но при этом вывести его из строя, сковывал его мышцы всего секунды на полторы, но этого было вполне достаточно.
Вторым этапом создать перед грудью дракона кольцо из чёрного льда вроде тех, что использовались в ресторанах для формования идеальных «шайбочек» салата. Так как драконы не умели пользоваться магией, это было несложно, ведь они не могли этому сопротивляться.
Третьим шагом было использование подобия того молота, которым я сломал топор Махуаса, но, разумеется, куда меньшего размера, чтобы ударить по кольцу и вогнать его в грудную клетку крылатого ящера.
А затем оставалось лишь подлететь, выдрать обрубленный по кругу кусок плоти и, забравшись в рану, вгрызться клыками в драконье сердце с меня размером.
Как бы это ни было расточительно, я не пожирал сердца целиком. Несколько укусов, наполненных наибольшей концентрацией мировой ауры — а потом нужно было срочно выбираться из мной же создаваемой «ловушки».
Другие драконы не собирались просто смотреть на то, как я пожираю сердца их товарищей и каждый раз набрасывались на меня с удвоенной яростью, стоило только начать пировать.
И так как жертва после такой «операции» всё равно бы не выжила, другие драконы не гнушались даже самых разрушительных атак. Даже если в результате урон, наносимый телу умирающего ящера, многократно превышал тот, что я наносил своим кольцом.
Единственное, что я мог себе позволить — это отрывать от сердец куски, забирать их с собой с помощью приказа фиксации и потихоньку подъедать в то время, что готовил очередное нападение.
Тем не менее, именно из-за того, что каждый огромный старший дракон был для меня всего тремя-пятью, в лучшем случае десятью укусами, скорость накопления мировой ауры в моём теле превысила все разумные пределы.
Быстрее запас энергии во мне нарастал лишь однажды — когда кровь дракона-босс запустила во мне процесс драконофикации. Ни пожирание скелета Махуаса, ни тем более охота на диких драконов Облачного Храма даже близко не стояли.
За полтора часа, выпотрошив около семидесяти старших драконов, я накопил столько мировой ауры, сколько из костей минотавра добывал бы две недели.
И самым приятным было то, что, в отличие от энергии скелета Махуаса, энергия драконов беспрепятственно сливалась с моей собственной. Не было ни сопротивления, ни отторжения, я будто бы не чужую мировую ауру пожирал, а возвращал себе свою собственную.
А потому и времени на усвоение не требовалось и я смог тут же направить энергию в дело. Правда, немного подумав, я решил, что с развитием тела стоило повременить.
Именно небольшой размер позволял мне так мастерски уворачиваться от всех атак огромных драконов. Если бы я вырос, стало бы сложнее маневрировать и увеличилась бы площадь поражения. Да и дыру для того, чтобы добраться до сердца, в грудных клетках ящеров пришлось бы делать больше, а это лишние затраты по энергии и времени.
Так что пока что всю энергию, что получал, я направлял либо сразу в приказы, особенно в приказ отмены, чтобы продолжать поддерживать себя в боеспособном состоянии, либо вливал в Дар жизни.
И он даже начал показывать признаки развития до первого класса, а странное чувство, так и не отпускавшее меня с самого боя с Шуларом, начало нарастать.
К сожалению, для завершения процесса мне было нужно ещё где-то две сотни таких же сердец. А драконы явно не горели желанием расставаться со своими жизнями ради моего роста.