А этот ублюдок, уже имея всё, что только можно пожелать или представить, даже не задумывался над тем, чтобы как-то измениться. Потому что не понимал, насколько на самом деле было важно и ценно то, что было у него в руках.
И одного только взгляда на этого Луария мне хватило, чтобы понять: он именно такой. Человек, относящийся к своей силе, статусу, власти, возможностям — как к должному.
Правда, в отличие от университетского мажора, чьи понты и статус основывались на богатстве папочки, Луарий имел обоснованное право считать всех вокруг грязью. Ведь у него была реальная сила, с которой было невозможно спорить.
Чисто по объёмам энергии, которые я мог оценить довольно точно, он превосходил Кассия почти втрое. Это при том, что старик был старше, возможно, в десяток раз.
И не стоило сомневаться: даже с учётом благословения Данброка такой стремительный рост был бы невозможен без поистине гениальных мозгов и божественного уровня таланта.
Луарий не пользовался плодами чужих усилий, он занял высшую позицию сам. И от этого моя к нему неприязнь как будто бы должна была ослабнуть, но нет. Она выросла лишь сильнее.
Ведь это значило, что исходящее от него высокомерие было не столько следствием неосведомлённости и незнания иной жизни, сколько осознанным выбором.
Университетский «Луарий» уже родился маленьким мажориком. В каком-то смысле у него не было иного выбора, кроме как вырасти в большого мажора.
Луарий до нынешнего статуса поднялся с определённо куда более низкой позиции. И сам определил себя в пупы земли, начав смотреть на окружающих, как на говно.
— Что ты сделал с Моланной⁈ — рявкнул Кассий, проигнорировав «вежливое» приветствие.
— С ней всё в порядке, не переживай, — улыбнулся Луарий, будто ни его предательства, ни нашего вторжения никогда не происходило и мы сейчас вели непринуждённую беседу где-нибудь на светском рауте. — Она в целости и сохранности дожидается начала церемонии, которая станет апогеем всей её жизни. Так что ты должен быть даже благодарен мне.
— Ублюдок, я тебя… — старику, оказавшемуся так близко к своей цели, явно отказало хладнокровие.
А я, неожиданно, наоборот вдруг будто протрезвел. Было ли причиной осознание причин моей вспыхнувшей с первых секунд неприязни к Луарию, или дело было в чём-то другом — сказать было сложно.
Тем не менее я, подавшись вперёд, остановил попытку Кассия броситься на врага, переведя тем самым внимание Луария на себя.
— А ты ещё кто такой? — с нескрываемым пренебрежением, если не презрением в голосе спросил он.
— Тим Тарс, — улыбнулся я настолько непринуждённо, что аж сам от себя остался в небольшом шоке. — Знакомое имя?
— Майигу-нелегал? Наслышан-наслышан. И что же шваль из низшего мира забыла в святилище Великого Данброка?
— Не смей произносить его имя после того, что ты сделал! — воскликнул один из явившихся с нами магов, относившийся к фракции Истинного Дракона, искренне преданной Руйгу.
— Как видите, — картинно развёл руками Луарий, — моё благословение осталось со мной, а значит всё, что я делаю, он одобряет. И я уверен в том, что так будет и впредь. А вы уверены, что, если и дальше продолжите своевольничать и тем более рушить Драконий Трон — его творение — он не оставит вас?
Судя по тому, как только что пылавший праведным гневом маг притих и потупился, Луарий попал в самую точку. В умении манипулировать эмоциями и мыслями других ему тоже нельзя было отказать. Вот уж точно «талантливый человек талантлив во всём».
Пожалуй, единственным, кто до сих пор вызывал у меня похожие чувства, был Кримзон. Однако, если король Золлы своими талантами и тем, как он их применял, заставлял уважать и опасаться себя, то Луарию по прежнему хотелось просто посильнее врезать.
И, как ни странно, у меня в голове начал постепенно формироваться подходящий для этого «кулак».
Обрывки информации, полученной от Кассия, Данброка, из предсмертных слов Синорда и из того, что я видел прямо сейчас, начали складываться в единую картину. И хотя в этом пазле ещё не хватало очень внушительного куска посередине, уже имеющейся части должно было хватить, чтобы хорошенько врезать Луарию под дых.
— Ну зачем вы там сразу, уважаемый, — произнёс я, заставив мажора мирового масштаба посмотреть на меня на этот раз скорее с удивлением, чем с пренебрежением. — Вы ведь в том же положении, что и мы. Действительно, кто мог представить, что лучший и самый драгоценный последователь Великого Данброка будет бесцеремонно обманут и окажется мальчиком на побегушках в собственном доме?
«Молодой человек, вы о чём?» — недоумённая мысль Кассия вспыхнула в сознании, но я не ответил.