Я не буду унижаться, прося тебя о чём-то. Но я чувствую, что эти мои эмоции тебе тоже знакомы и понятны. И потому я предлагаю тебе сойтись в Поединке Смертельного Голода, первом для тебя и, возможно, последнем для меня.
Я слушал его и странным образом ощущал, что каждое произнесённое им слово — правда. Он не хитрил, не тянул время, не искал каких-то возможностей, не заманивал меня в ловушку.
В нём, изначально таком расслабленном и даже шутливом, проснулся почти забытый первобытный инстинкт зверя, задавленный тысячами лет в комфорте на вершине пищевой цепочки. И это было заметно даже по его тону и поведению.
От того вальяжно разлёгшегося на пьедестале Данброка кошака не осталось и следа. Передо мной стоял настоящий хищник, гордый, могучий, бесконечно уверенный в себе, но при этом не смотрящий свысока на мир вокруг.
И, не скрою, мне хотелось согласиться. Хотелось пойти на поводу у исходящей от него дикости, такой незнакомой и в то же время невероятно понятной и какой-то родной.
Однако я пришёл сюда не просто так и не мог позволить себе лишних рисков.
— Хотя я потрепал твоих напарников, они — Майигу. И ещё могут исцелиться и снова на меня напасть. Так что я откажусь.
Многих ответов я от него ожидал. Но точно не этого:
— Съешь Марасанга. Поглоти его Дар. Я, чтобы было честно, съем Даншую.
— Ты серьёзно?
— Вполне. Они — не мои напарники. Мы объединились, потому что так приказали наши господа. Но сейчас мне плевать на любые приказы. Так что и на них тоже наплевать.
Мои губы сами собой изогнулись в кровожадной ухмылке. Желание попробовать этого тигра на вкус перекрыло все возможные контраргументы.
— Как твоё имя?
— Ригтар.
— Я сражусь с тобой в Поединке Смертельного Голода, Ригтар.
Глава 65
Пропитанная ядом плоть сколопендры после того, как я поглотил его Дар и полностью лишил тело энергии, стала скорее пикантной, чем реально ядовитой.
А с учётом того, что её размеры всё-таки были довольно внушительными и жизненной силы в двухсотметровом теле содержалось немало, блюдо оказалось также и очень питательным.
Весь понесённый урон я, разумеется, не исцелил. Но вмятая грудная клетка вправилась, в организме не осталось и следа яда, дыра в боку, хоть и не затянулась, перестала представлять какую-либо серьёзную угрозу, а бо́льшая часть ожогов сошла с чешуи.
К тому же Сущность ещё даже не успевшего умереть Майигу оказалась куда питательнее для моих Даров, чем полный скелет Махуаса. Благодаря ей я смог поднять свой Дар пожирания с трети пути до Сущности до половины.
Размазывать полученную энергию по всем своим Дарам на этот раз я не стал из-за того, через что мне предстояло пройти. Поединок Смертельного Голода.
Не будь я Майигу, мне бы пришлось дополнительно вникать в то, о чём говорил тигр Ригтар. Ведь раньше я и слыхом не слыхивал о подобных ритуалах.
Но сейчас само моё естество подсказывало, что будет происходить.
Ригтар, разумеется расправившийся с рогатой куда быстрее меня, не стал ни нападать на меня, ни звать подмогу. В три укуса закинув пытавшуюся брыкаться бывшую не-напарницу в пасть, он просто встал ровно лицом ко мне и остался стоять совершенно неподвижно, пока я не закончил.
— Это правда для тебя так важно? - хотя я понимал саму его эмоцию, эту тягу к жестокой и первобытной схватке двух монстров, настолько отчаянное желание осознать был не в силах.
Ведь по сути, поступая так, он не только ставил под угрозу весь их план, но и предавал своего Руйгу, наверняка выдавшую совершенно конкретные инструкции.
— В моём первом достаточно осознанном воспоминании я стою над телом другого, такого же как я, тигра. Мы оба тогда были обычными монстрами и даже не до конца осознавали, что делаем. Но каким-то невероятным образом, встретившись посреди пустоши, истощённые многими неделями голода, мы не вступили в жестокую схватку. Мы сошлись, вцепились друг другу в глотки и просто стояли, сдавливая челюсти, пока один из нас не упал замертво.
— И после этого ты стал Нейрагу? — догадался я.
— Да. Наверное, тогда я уже был очень близок к этому. И, оказавшись на грани смерти и испив крови другого такого же как я, сородича, вставшего на путь обожествления, я, наконец, пересёк эту невидимую границу.
Потом, много лет спустя, уже осознанно вызвав своего главного соперника на Поединок и оказавшись на грани поражения, на меня снизошло обожествление, позволившее мне переломить ход нашего противостояния и победить.