Призыв грозит большой опасностью, ибо Темный Безмолвный может принести смерть и тьму до назначенного часа. Даже день он может сделать ночью, а свет – тьмой; все живое, все дышащее, все движущееся умирает при его приближении. Затмение – его вестник; и хотя у него нет имени, коричневые люди называют его Зушаконом.
– Следующий фрагмент был вырезан, – сказал Дентон, когда я оторвался от бумаги. – Книга подверглась серьезной цензуре.
– Весьма странно, – произнес Тодд, беря листок и пробегая по нему глазами. – Но это наверняка простое совпадение. Безусловно, фольклор вдохновлен природными явлениями, и современный читатель легко может понять, что с чем связано. Например, обычные молнии и солнечные лучи когда-то принимали за стрелы Зевса и Аполлона.
– «Никогда не являет оку людей там лица лучезарного Гелиос, – процитировал Дентон. – Ночь безотрадная там искони окружает живущих»[6]. Помните путешествие Одиссея в страну мертвых?
– Помню, и что? – криво усмехнулся Тодд. – Может, вы еще скажете, что сам Аид восстанет из Тартара, когда колокола повесят? Вздор! Двадцатый век на дворе, такое невозможно… да и никогда не было возможно.
– Уверены? – спросил Дентон. – Не говорите, что вас ничуть не смущает здешняя аномально холодная погода.
Я насторожился. Было самое время вспомнить про неестественно холодный воздух.
– Здесь и раньше бывали холода, – возразил Тодд с тоном человека, который сам очень хочет поверить в свои слова. – И тучи. Нельзя позволять воображению так разыгрываться из-за какой-то там погоды. Это… господи!
Мы едва не попадали на пол от толчка.
– Землетрясение! – воскликнул Дентон, и мы бросились к выходу, но не побежали на лестницу, а остались в дверном проеме. Конструкция любых зданий такова, что при землетрясениях это самое безопасное место.
Новых толчков не последовало. Дентон вернулся в комнату и выглянул в окно.
– Смотрите, – выдохнул он, подзывая нас. – Колокола вешают.
Мы подошли к окну. Из него была видна миссия Сан-Хавьер, в двух кварталах от дома. В арочных проемах колокольни мы заметили людей, подвешивающих три колокола.
– Говорят, что при отливке колоколов индейцы бросили в жидкий металл живую девушку, – как бы невзначай заметил Дентон.
– Слышал, – довольно резко парировал Тодд. – А шаманы зачаровали колокола с помощью магии. Хватит нести чушь!
– Разве особые колебания вроде звука колоколов не могут создавать необычных эффектов? – разгорячившись, спросил Дентон, и я различил в его голосе испуганные нотки. – Тодд, мы еще не изучили жизнь досконально. Мало ли что бывает… например, даже…
Дзы-ы-ынь!
Раздался гулкий зловещий звон. Удивительно глубокий, проникавший сквозь барабанные перепонки, он посылал причудливые вибрации прямо по нервам. У Дентона перехватило дух.
Дзы-ы-ынь!
Следующая нота была еще ниже, и я почувствовал необычную боль в голове. Назойливую, призывную!
Дзы-ы-ынь… Дзы-ы-ынь…
Громкая, фантастическая мелодия, словно сорвавшаяся с уст Бога или вылетевшая из трубы ангела Исрафила…
Мне показалось, или стемнело, или над Сан-Хавьером повисла тень? А Тихий океан из сверкающего синего вдруг стал свинцово-серым, а затем непроницаемо-черным.
Дзы-ы-ынь!
Я почувствовал, как задрожал пол перед толчком. Зазвенело стекло в раме. Комната пошатнулась, вызвав у меня приступ тошноты, горизонт начал безумно качаться вверх-вниз, как детская качель. Внизу раздался грохот, со стены на пол упала картина.
Мы с Тоддом и Дентоном раскачивались и спотыкались, будто пьяные. Я понял, что дом скоро не выдержит. Становилось все темнее. Комнату затянуло сумрачной пеленой. Кто-то пронзительно взвизгнул. Кругом билось стекло. От стены отвалился кусок штукатурки, подняв облако пыли.
И вдруг я ослеп!
Рядом со мной резко вскрикнул Дентон, и я почувствовал, как меня схватили за руку.
– Росс, это вы? – спросил Тодд, как всегда, спокойно и уверенно. – В доме темно?
– Темно, – ответил откуда-то из сумрака Дентон. – Значит, я не ослеп! Где вы? Где выход?
Резкий толчок заставил Тодда выпустить мою руку, и меня отбросило к стене.
– Здесь! – ответил я, пытаясь перекричать грохот и гул. – Идите на мой голос!
Вскоре кто-то тронул меня за плечо. Это был Дентон. Вскоре приполз и Тодд.
– Господи, что происходит?! – воскликнул я.
– Это все проклятые колокола! – проорал мне в ухо Дентон. – В «Книге Иода» правильно говорится. Он превращает день в ночь…
– Да вы спятили! – резко закричал Тодд, но его слова потонули в яростном, разрывавшем уши звоне колоколов, исступленно качавшихся во тьме.