Напрягая уши, глаза и нос, Волк смотрел, как стая бесхвостых рассаживается на корточках вокруг Яркого Зверя. Ему даже удалось чуть-чуть пошевелить ушами, примятыми драной оленьей шкурой, чтобы лучше слышать, и он изо всех сил втянул носом воздух, чтобы получше различить и запомнить свойственные им странные запахи.
От тощей самки пахло свежей листвой, но язык у нее был черным и острым, как у гадюки, а ее кривая усмешка ничего хорошего не предвещала и была столь же лишена смысла, как скелет зверя, добела обчищенный воронами.
Вторая самка, высокая, крупная, с кривыми, уродливыми задними лапами, явно была очень умна, но Волк видел, что она весьма неуверенно чувствует себя в собственной стае, не понимает толком, каково ее место среди собратьев, да и собой, похоже, не слишком довольна. К ее верхней шкуре была приделана полоска еще какой-то незнакомой вонючей шкурки. И эта шкурка явно принадлежала той «странной добыче», которая и заманила Волка в западню.
И наконец, в стае имелся еще огромный самец с длинной светлой шерстью на голове и на морде. Дыхание его пахло еловой кровью. Этот бесхвостый был хуже всех, потому что ему нравилось причинять другим боль. Он, например, смеялся, когда нарочно отдавил Волку хвост; смеялся, когда проткнул ему лапу своим большим холодным когтем.
И теперь именно этот бесхвостый со светлой шерстью встал на задние лапы и направился к Волку.
Волк глухо зарычал.
Бесхвостый оскалился и взмахнул своим большим когтем у самого волчьего носа.
Волк вздрогнул.
А бесхвостый опять рассмеялся. Ему нравилось пугать Волка.
Но что это? Морда Волка вдруг оказалась на свободе! Этот бесхвостый со светлой шерстью освободил ему морду с помощью своего острого когтя!
Волк воспользовался такой возможностью и с силой рванулся – но дырчатая оленья шкура по-прежнему держала крепко, а дотянуться до нее зубами и перегрызть он не мог.
И тут к нему подошла та крупная бесхвостая самка с кривыми задними лапами и куском вонючей шкурки на своем теле.
Тот, со светлой шерстью, снова пырнул Волка своим когтем, но Вонючая Шкура так на него зарычала, что бесхвостый самец больше колоть Волка не стал, а тяжело и долго смотрел на уродливую самку, давая ей понять, кто в их стае вожак, а потом медленно побрел прочь.
Присев на корточки рядом с Волком, кривоногая самка просунула сквозь дырку в оленьей шкуре полоску лосиного мяса.
Волк мясо не взял. Неужели эти бесхвостые думают, что он такой дурак? Неужели они считают его какой-то собакой, которая у кого угодно мясо возьмет?
Вонючая Шкура подняла вверх передние лапы, а потом пошла прочь.
Тогда та самка с черным языком гадюки отошла от Яркого Зверя, приблизилась к Волку и, опустившись на колени, тихонько с ним заговорила.
И он невольно стал ее слушать. Ее голос немного напоминал ему ту полувзрослую самку, что стала сестрой по стае Большому Брату. Та самка тоже говорила резко и умно, но внутри была очень мягкой и доброй. Слушая эту самку с языком гадюки, Волк носом чуял, что она его не боится, что ей просто интересно.
Он вздрогнул, когда она протянула к нему свою переднюю лапу, но трогать его не стала. Однако он вдруг почувствовал, как к его боку прикасается что-то холодное. У него даже усы задрожали от отвращения. Она смазывала его шерсть кровью лося!
Но сам запах был настолько замечательным, настолько вкусным, что нос у Волка сразу стал мокрым, а из головы напрочь вылетели все мысли. Он еще немного боролся с собой, но потом не выдержал, как-то извернулся и стал себя вылизывать.
Он понимал: это очень странно, что самка так поступает, да и в голосе ее слышалось нечто такое, что заставляло его проявлять осторожность, но остановиться он не мог. Инстинкт хищника уже проснулся в его душе, да и сила лося вместе с его кровью стала стремительно вливаться в его тело и лапы. И Волк продолжал себя вылизывать.
А потом он вдруг почувствовал себя очень усталым. Голову заполнил какой-то черный туман, и он с трудом заставил себя держать глаза открытыми. У него было такое ощущение, словно его придавили к земле огромным камнем.
Сквозь этот черный туман он слышал тихий и какой-то скользкий смех той самки со змеиным языком и понимал, что она его обманула. Та лосиная кровь, которой она его накормила, была плохой, и теперь он уходил во Тьму.
Черный туман стал гуще. Страх стиснул душу Волка своими беспощадными челюстями, и он в последнем проблеске сознания послал Большому Бесхвостому Брату свой прощальный клич.