На лице бойца, увидевшего этого монстра, отразилась секундная паника, но потом он взял себя в руки и даже приготовился встретить первую эволюцию. Вот только, в отличие от меня, у него не было преимущества в виде укреплённого и усиленного пожираемыми червями тела. Он оставался обычным, пусть и неплохо тренированным человеком, и сравниться с первой эволюцией в силе для него не было реально.
Первый же удар длинных когтей левой лапы, который он принял на свой меч, откинул его в сторону. И, судя по хрусту, что я услышал, одна, а может и сразу обе его руки оказались сломаны. Однако пауза в движениях первой эволюции, которую он создал, стала решающей.
Ударив топором плашмя, будто бейсбольной битой, я попал точно по правой лапе твари, отбрасывая её в сторону и открывая мне прямой доступ к её корпусу. После чего, мысленно матеря самого себя за идиотизм, я высоким прыжком подбросил свои метр шестьдесят до двухметровой высоты первой эволюции, крепко-накрепко вцепился в неё руками и ногами, а затем, стараясь не думать о том, какую хрень творю, впился зубами прямо в правую ключицу, туда, где прямо под кожей находилось последнее “сердце”.
Шкура первой эволюции была реально очень жёсткой, я будто подошву кирзача укусил. Однако у меня уже был большой опыт в прокусывании всякого. И уже через секунду терзания шкуры твари, я ощутил, как мои зубы начали входить в мясо.
Вот только монстру явно не пришлось по нраву то, что я пытался сделать. Сначала его собственные клыки впились мне в плечо, а потом по спине ударили острые когти. Я ощутил, как трещат и гнутся рёбра, как превращается в лоскуты кожа и плоть под ней, как всё тело, несмотря на выработанную нечувствительно, пронзает дикая боль. Однако хватку не только не ослабил, но, наоборот, подстёгнутый адреналином и болью, вгрызся в тело первой эволюции ещё сильнее.
И второго удара тварь нанести уже не успела. Мои зубы сомкнулись, оставляя у меня во рту кусок шкуры, немного мерзкого, будто бы гниющего, мяса, и половину чего-то круглого и очень непонятного.
Больше всего это походило на маленькие шарики, с которыми делали коктейли. Мягкая, чуть пружинящая текстура, разве что всё-таки более резиновая, чем начинка для прохладительного напитка. А ещё неожиданно восхитительный вкус, лучше которого я не пробовал ничего и никогда. Какой-то ультимативно сочный, максимально мясной, будто бы в шарик размером с крупную жемчужинку запихнули целый стейк, он разлился по моему рту, в секунду перебив и жёсткое безвкусие шкуры, и гнилую мягкость плоти.
А затем, пролившись в горло и по пищеводу — в желудок, взорвался гаммой совершенно поразительных ощущений. Обмякшее тело первой эволюции начало заваливаться назад, увлекая меня за собой. Однако мне в этот момент было плевать и на это, а на что бы то ни было иное.
Моё тело будто бы погрузили в кипящее молоко, а потом заковали в лёд. А потом начали повторять этот цикл по кругу, всё ускоряя и ускоряя темп. И, хотя это было дико больно и я почти что слышал, как скрипят и трескаются мои зубы, в тот же момент я ощущал невероятный кайф. Как если бы я прыгнул в сугроб после жаркой бани, но в сто, в тысячу, в миллион раз больший.
И откуда-то я совершенно точно знал, что это было. Такой эффект производил не сам себе шарик, и бывший, очевидно, тем самым “сердцем”. Причиной того, что каждая клеточка моего тела испытывала сейчас одновременно адскую муку и райский экстаз, была невероятно простая, но в тоже время невероятно важная вещь.
СИЛА.
Человеческое тело имело пределы. Благодаря улучшающимся с каждым годом способам тренировок, правильному питанию, всё лучшему и лучшему инвентарю мировые спортивные рекорды побивались каждый год. Когда-то поднять пятьсот килограммов казалось чудом — сейчас поднимали шестьсот. Когда-то прыгнуть на два метра казалось невозможным — сейчас рекорд далеко превысил эту высоту. Пируэты и развороты, исполняемые современными гимнастами и легкоатлетами сто лет назад показались бы какой-то мистикой.
Сила, скорость, ловкость — люди становились лучше во всём этом поколение за поколением. Вот только при этом каждый прекрасно понимал, что поднять две тонны, прыгнуть на пять метров с места или свернуться в узел будет невозможно для человека, как бы он ни тренировался. И меня это всегда дико раздражало. Тем более с учётом того, что для боевых искусств, которые я всей душой любил, моя комплекция была далеко не лучшей.