— Кто ж не любит халву? — спросил я и улыбнулся.
Друг отца тоже расплылся в улыбке и принялся ставить чайник на плиту. Старому холостяку явно было скучно коротать серые осенние дни, и мой приход был для него событием. А учитывая, что торопиться мне было некуда, я с радостью принял приглашение к чаепитию с халвой. Почему бы не составить компанию хорошему человеку?
— Нашёл я нашу Марину Брусницыну, — с гордостью произнёс Румянцев, разливая чай по чашкам. — Только она теперь не Брусницына.
— На ком-то шантаж сработал, и она таки вышла замуж? — поинтересовался я. — И кто этот счастливчик?
— Его Сиятельство князь Валентин Иннокентьевич Стародубский!
Я чуть чаем не захлебнулся от такой новости, понимая, что достать бывшую сотрудницу бухгалтерии будет не так уж и просто.
— Да, вот такой вот поворот, сам удивлён, — сказал Ярослав Данилович. — Наша Мариночка Брусницына теперь Её Сиятельство княгиня Марина Кирилловна Стародубская.
— Сильно, — только и смог я вымолвить.
— Вот её адрес, — сказал друг отца и положил на стол листок.
Я, не глядя, убрал его в карман, пытаясь окончательно переварить информацию. Все мои планы пошли псу под хвост. Я-то планировал приехать к девчонке и просто дать ей денег. Сколько попросит. Вряд ли она затребовала бы слишком много. Но княгиня в деньгах явно не нуждается, поэтому остался лишь один вариант — давить на жалость и взывать к человеколюбию.
Честное слово, я бы лучше заплатил.
— К ней теперь, небось, на кривой козе не подъедешь, раз она княгиней стала, — вздохнул я. — Ладно бы ещё боярыней, а тут сразу княгиней.
— Ну князь Стародубский хоть и из очень древнего и уважаемого рода, но всё же он принадлежит побочной ветви и не так уж богат и влиятелен, — сказал Ярослав Данилович. — Но князь есть князь.
— Интересно, как ваша Марина смогла его зацепить? Всё же такие случаи — редкость. Аристократическое общество не особо жалует такие браки.
— Она девка видная, а Валентину Иннокентьевичу недавно стукнуло девяносто три. В таком возрасте уже плевать на то, что скажет общество.
С этим было трудно не согласиться. Мы допили чай, ещё немного поболтали о разном, и я ушёл, пообещав Ярославу Даниловичу, держать его в курсе событий по делу отца.
По дороге от Румянцева на тренировку я заехал в спортивный магазин и купил на вечер две балаклавы для лыжников.
Такси высадило нас за квартал до нужного дома. На мотоцикле я решил не ехать — мало ли, что произойдёт у нотариуса, и не придётся ли уходить «полями». Оставлять большую двухколёсную улику не хотелось.
Я достал балаклавы, передал одну из них Владу, и мы их сразу же натянули. Светить лицами в камеры не хотелось, а камеры однозначно в таком районе имелись.
Особнячок, в котором обосновался нотариус Стрижов, имел всего один этаж и небольшую надстройку в виде мансарды. Но зато этот единственный этаж раскинулся чуть ли не на четверть участка, который сам по себе был немаленьким.
Ворота были заперты, никаких вышек не имелось, да и не позволили бы власти устроить такие башни посреди обычного коттеджного городка.
— Какой план? — облизнув губы, уточнил Влад, пока мы шагали по пустой улице в сторону нужного дома.
— Всё просто, — ответил я. — Проходим мимо, с помощью Поиска жизни проверяем, где стоит охрана, затем лезем через забор и по возможности тихо кладём телохранителей.
— Наглухо? — уточнил друг, глядя на меня с сомнением.
— Ты что, Влад, сдурел, что ли? Какое ещё наглухо? — возмутился я. — Нам трупы не нужны. Вырубили — и пошли по своим делам. Я на отключившихся Сон наложу, чтобы не мешали ближайшие восемь часов. Ну и запрём их где-нибудь. Подвал у особняка должен быть, ну или гараж хотя бы.
— Ну хорошо, — согласился Влад. — Но, мне кажется, их можно класть на месте. Кто их хватится? Ну или заявит в полицию? По твоим словам, этот нотариус — продажная крыса, которая работает на бандитов. Таким просто зашквар — обращаться в полицию.
— Это не повод вешать на себя мокруху! — отрезал я.
Пока мы шли, я воспользовался Поиском жизни, и повторил его ещё несколько раз, пока мы шли по параллельной стороне улицы, чтобы не попасть в камеры, висящие на заборе. Они, конечно, могут оказаться отключёнными, но зачем лишний раз дразнить гусей? Если кто-то увидит на камерах двух парней в балаклавах, он сразу же вызовет полицию.
Непосредственно на заборе у Стрижова были установлены две камеры.
— Убираю? — спросил меня Влад, указав на них.
Я кивнул, и друг сразу с двух рук выпустил огненные шары и аккуратно, не спеша, направил их к камерам. И уже через несколько секунд те вспыхнули и начали капать на землю расплавленным металлом.
Теперь можно было начинать.
Под усилением мы оба перемахнули через забор, и Влад первым бросился к ближайшей пристройке. Я добрался до друга с небольшой задержкой. Спрятались внутри — это оказался сарай с садовым инструментом.
Затихли, прислушались. В доме суеты было не слышно, и я подумал, что камеры просто отключены, иначе почему охрана ещё не подняла панику? Я снова запустил Поиск жизни.
— Двое слева на улице, сейчас к нам подойдут, трое внутри дома, и, похоже, один из них наш клиент, — наконец, озвучил я то, что получилось уловить с помощью заклинания. — Ты бери тех, кто снаружи. Нейтрализуй и тащи в какое-нибудь укромное место, сюда, например. А я пойду в дом.
Друг кивнул, и в этот момент из-за угла вышли два охранника. Нас они не видели, не спеша, шли к воротам и разговаривали.
— Сучьи камеры, — ворчал один из них, вынимая сигарету из пачки. — Я всегда говорил: херня это — японская техника!
Он с презрением сплюнул, прежде чем подкурить.
— Эту глюкавую японскую фигню в китайских подвалах пацаны шестилетние паяльником собирают и кувалдой, — поддержал его напарник. — Откуда у нас тут японская техника найдётся? Совсем народ с башкой не дружит. Покупают что попало, а оно потом не работает.
— И это уже шестой раз за неделю! — добавил первый, сделав затяжку. — Я скоро сам смогу монтёром работать, столько времени на них угробил.
— Ладно, наше дело маленькое. Платоныч сказал проверить, надо проверять, — пожал плечами второй. — Хоть какое-то развлечение. Задолбали меня эти дежурства. Домой хочу, у нас там и бабы, и клубы… А этот Ебург вонючий уже в кишках сидит.
— Так сходил бы к Петровичу на ринг, — сказал первый. — У него там крутые бои. Ну и на ставках поднять можно бабла. И девки там крутятся — одна другой краше. Ты таких в жизни больше не увидишь. И где Петрович их только нашёл?
— Действуй! — сказал я Владу, когда охранники отошли так, что полностью повернулись к нам спиной.
Друг снова кивнул и вытянул руки перед собой. И тут же сквозь густой зелёный газон наружу выползли два крупных булыжника.
— Без трупов, — напомнил я.
— Как скажешь, босс, — ответил Влад, усилием мысли посылая камни в полёт.
Если бы друг швырнул их в лицо охране, те наверняка смогли бы защититься или сбить заклинание. Но булыжники вылетели за забор, уже за территорией особняка набрали высоту, а потом рухнули прямо на затылки обозначенных одарённым жертв.
Я уже бежал к особняку, когда увидел, как двое охранников завались на газон, как подкошенные. Как бы Влад не переборщил с высотой. Добежав до дома, я присел под окном и снова запустил Поиск жизни. Трое внутри оставались на своих местах. Двое стояли рядом. Третий — двигался метрах в пяти от них. Видимо, нотариус суетился в какой-то комнате, а охрана стояла у входа.
До этой троицы было довольно далеко, между комнатой, под окном которой я присел, и ними был или длинный коридор, или вообще несколько помещений. Поэтому можно было немного пошуметь.
Поднявшись, я быстро заморозил окно, после чего слегка по нему ударил, и оно осыпалось ледяными осколками. Не очень-то и громко получилось. Запрыгнув в окно, я огляделся. Бильярдная с камином. Неплохо живёт скромный нотариус.
Я осторожно приоткрыл дверь и вышел в коридор. И снова запустил Поиск жизни. Те трое всё ещё находились на своих местах. Пройдя почти через весь коридор, я подошёл к двери, за которой они стояли. Как минимум двое из них — третий мог быть в другой комнате.