Слегка пригнувшись, чтобы не удариться лбом о каменную притолоку, я вошёл в саму пещеру, после чего занял предложенное Аргиронтом место за большим каменным столом.
Спустя минуту передо мной уже стояла каменная же чашка с дымящимся, ароматно пахнущим напитком. Разогрел его второй Отец Форта с помощью чего-то очень похожего на газовую плитку, но работавшую на рунах.
— Итак, давайте поговорим более обстоятельно, — произнёс он, садясь напротив нас с Йирро. — Зачем вы пришли, кроме того, чтобы со мной познакомиться? Йирро? Тебе есть, что мне сказать?
Глянув мельком на дракониху, я понял, что её очень натуральная уверенность, демонстрируемая за порогом обиталища Аргиронта, тут почти полностью улетучилась.
Никогда бы не подумал, что Майигу, тем более обладающая такой силой, способна настолько стушеваться перед кем-то. Страх — это одно. Страх перед сильным был естественен, и даже я, хотя уже давно научился давить его в себе, не был избавлен от этого чувства.
Но Йирро будто бы было дико стыдно. Рядом со мной сидела не могучая дракониха, а буквально девочка, школьница, вызванная к директору из-за разбитого окна.
И ждать, когда она разродится хоть каким-то ответом, я не собирался.
— Я хотел с тобой встретиться, Аргиронт. По одному очень важному личному делу.
— Какому же, Тим? — улыбнулся кошак.
— Я хотел спросить: что связывает тебя с Амалой и её компашкой?
— Ты имеешь в виду Руйгу мира Картанг, Амалу?
— Да.
— Как нас может что-то связывать? Я в этой колонии уже много тысяч лет, отбываю свой срок заключения. Амала родилась… — он замолчал на секунду, видимо подсчитывая в голове сроки. — Спустя три тысячи лет после того, как я попал в Форт, и стала Руйгу ещё спустя полторы тысячи лет. Мы никогда и нигде не пересекались.
— То, что вы не пересекались, не значит, что ты не способен действовать в её интересах.
— Справедливо, — кивнул Аргиронт. — Не значит. Но это так. К тому же мне не нравится эта формулировка. Я не действую и никогда не стал бы действовать в интересах кого-то вроде Амалы.
Я так и знал!
— Тогда, возможно, вы оба действуете в интересах кого-то иного? Достойного твоего усердия?
— Это более вероятно. Но по прежнему остаётся неизменным тот факт, что нас ничего не связывает. Что-то ещё?
— Да, одна вещь, — я отхлебнул не слишком вкусный лично для меня, но наверняка очень приятный для большинства, сладкий, пахнущий хвоей и какими-то цветочками напиток. — Вот чисто гипотетически. Что произойдёт, если я прямо здесь и сейчас тебя прикончу?
Глава 20
— Гипотетически? — усмехнувшись, Аргиронт тоже сделал глоток своего елового отвара.
— Да. Чисто гипотетически.
— Ну, чисто гипотетически тебя сразу же скрутят стоящие снаружи тюремные стражи. Потом будет гипотетический внутренний суд Форта, уполномоченный судить, обвинять и наказывать заключённых прямо на месте, не спрашивая дозволения у столицы. Чисто гипотетически тебя осудят на тысячу лет за убийство другого заключённого. Впрочем, как будто бы большой погоды не сделает, если добавить одну тысячу к твоим… уже скольким? Шестнадцати?
— Гипотетическим шестнадцати тысячам, — поправил я его.
— Разумеется, чисто гипотетическим. И потом ты будешь гипотетически отбывать эти гипотетические шестнадцать тысяч лет, время от времени получая гипотетические новости о том, что твои гипотетические родственники, друзья, знакомые и даже просто те, кто чисто гипотетически подсказал тебе дорогу на улице, гипотетически гибнут от самых гипотетических, но от того не менее ужасающих причин. А когда гипотетических новостей будет уже не о ком получать и ты наконец выйдешь, тебя чисто гипотетически прикончат в первые же несколько дней, перед смертью показав тебе гипотетические отрезанные головы всех тех, кого ты считал своей гипотетической семьёй.
Каждое «гипотетически» он чеканил так, будто вбивал гвозди в крышку моего гроба.
— А ты, — я широко улыбнулся, чувствуя, как внутри меня разгорается гнев, — оказывается, тот ещё гипотетический ублюдок.
— Гипотетический — возможно. Но на самом-то деле я — самый добрый и приятный в общении Майигу в этой колонии. Кого хочешь спроси, — улыбнулся в ответ Аргиронт.
— И, что, думаешь, сможешь оставаться таким же добрым и приятным все оставшиеся три с половиной миллиона лет?
— Не знаю. Но я очень постараюсь.
Ни следа злобы или неуравновешенности. Наоборот, он сумел меня из себя вывести несколькими предложениями и довольно банальными, по сути, угрозами.
До того, как я бросился бы на него и реально начал душить, было ещё очень далеко. Но я впервые со времён Кримзона встречал настолько непробиваемого и опасного противника.